"Пьер Ассулин. Клиентка " - читать интересную книгу автора

даже задействовать старые связи, хотя мне всегда претили такие методы.
"Это сложный вопрос, наберитесь терпения, вам ответят в письменной
форме..."
И вот мне прислали ответ. Я получил письмо, напечатанное на бланке
Министерства культуры, с утренней почтой. Министр наконец дал добро. Он
оказывал мне доверие на основании моих предыдущих трудов и незапятнанной
репутации. Он согласился на это с одним условием: я не имел права снимать
ксерокопии или делать снимки ни с одного из документов. Я не имел права
воспроизводить какой бы то ни было текст в печати. Я был вправе лишь
читать и молчать. Кроме того, я должен был подписаться под обязательством
не публиковать и не разглашать информацию, способную нанести ущерб
безопасности страны, национальной обороне либо частной жизни граждан. Я
почувствовал себя злоумышленником. Общественно опасным элементом. Мне
вложили в одну руку бомбу, а в другую - детонатор, заставив поклясться,
что я никогда не стану пускать их в ход одновременно.
Я подписал, даже не раздумывая. Чтобы узнать правду, я бы подписался
под чем угодно.

***

После этого я наконец приступил к чтению. Целыми днями я копался в
кучах бумаг. Я начал внезапно просыпаться по ночам от кошмарных видений: я
давился заплесневелой бумагой и проливал слезы от того, что пыль въелась в
радужную оболочку моих глаз. Между тем здешние порядки были мне знакомы. Я
работал в архивах много раз. Но сейчас все было иначе. Военная диктатура,
идеология розни, оголтелая бюрократия - столкнувшись со всем этим, я
окунулся в зловещую стихию. Я собирался тихо корпеть над своей оккупацией,
а меня подхватил мощный поток, о котором я не знал ничего, кроме его
скрытой силы.
Я блуждал в темноте в поисках ярких ориентиров. Между тем вокруг
сгущался все более непроглядный мрак. Однако это не приводило в отчаяние,
а еще больше завораживало. Подспудная сила увлекала меня на дно океана, а
я даже не пытался сопротивляться. Соблазн запретного плода сочетался с
опьянением глубиной.
Это наваждение было щедрым на посулы, но у него имелась оборотная
сторона. Я проклинал себя за то, что запутался в сетях проклятого времени.
Страшные годы грозили оставить на мне отпечаток. Друзья говорили с
упреком, что я становлюсь все более мрачным, но кто из них был способен
понять, что я проникался духом истории? Никто.

***

Как-то раз в уборной архива я пригляделся к своему отражению в
зеркале. Сначала я не поверил собственным глазам и подумал, что во всем
виноват интерьер. Ему постарались придать современный вид, а он выглядел
просто зловещим. Все было из мрамора, того самого, из которого делают
надгробья; освещение ему под стать. Но разгадка таилась не только в этом.
Я взглянул на себя еще раз. Восковой, мертвенно-бледный цвет лица с
заострившимися чертами - у меня был вид одержимого. Надышавшись затхлым
воздухом оккупации, я стал похож на классического предателя из комедии. Я