"Пьер Ассулин. Клиентка " - читать интересную книгу автора

был полагать, будто он едва ли здесь не родился. Однако Франсуа Фешнер,
отделенный от своего предка тремя поколениями, по-прежнему чувствовал себя
в этой стране транзитным пассажиром.
Фешнеры были такими скрытными, что я ничего не знал об их истинном
происхождении. Между тем они не делали из этого тайны. Просто мы не
затрагивали данную тему. Так уж было заведено. Всякие комментарии казались
излишними. Это подразумевалось само собой. Как их ремесло. Фешнеры
торговали меховыми изделиями из рода в род. Мехоторговцы волею судеб.
Вопрос о выборе профессии в их семье даже не обсуждался. Фешнеры
передавали этот факел из рук в руки, так как было бы позорно дать ему
угаснуть, и к тому же это оскорбило бы память предков, хранивших вечный
огонь всю свою жизнь. Если бы не погромы, то и дело заставлявшие их
кочевать по свету, они могли бы потешить свое тщеславие вывеской: "Фирма
основана в 1895 году". Фешнеры не выставляли собственную гордость напоказ.
Они никогда не перегибали палку. Эта сдержанность во всем отличала их от
прочих лавочников, столь охотно дающих волю бахвальству.
У нас с Франсуа были одни и те же свойственники. На расширенных
семейных советах, когда разговоры превращались в базар, а обмен доводами
доводил до потасовок, мы оба, чувствуя себя "инородными телами", скрепляли
свой союз упорным молчанием. Мы присутствовали на этих баталиях в качестве
наблюдателей. Обоюдное терпение заставляло нас считать себя миротворцами,
уполномоченными мифической ООН двенадцати колен. Однако мы вмешивались
только в крайнем случае, так как члены семьи, которая оказала нам честь,
приняв в свое лоно, беспрестанно напоминали, что они ведут свое
происхождение от самого царя Давида.
Нерушимая дружба объединяла нас с Франсуа Фешнером, а с его отцом
Хаимом, сиречь Хенриком, сиречь Анри, сиречь господином Анри меня
связывало молчаливое понимание. Разные стадии гражданского состояния отца
Франсуа в полной мере отражали маршрут его еврейских скитаний по
бесконечному лабиринту: Пятикнижие, Балканы, Франция, магазин.
Ничто в облике этого человека не наводило на мысль об испытаниях,
выпавших на его долю. За исключением одной особенности: он все время
казался промокшим, словно в его жизни постоянно шел дождь. Господин Анри,
пожалуй, не был ни маленьким, ни приземистым, а скорее кургузым. Основной
чертой этого тщедушного еврея, с виду слабого, но наделенного большим
запасом прочности, еще очень подвижного в свои полные восемьдесят лет,
было необычайное лукавство, сквозившее как в его взгляде, так и в улыбке.
Из-за этого свойства господину Анри приписывали оптимизм, о котором, в
сущности, никто ничего не знал. Его чувство юмора было бы сокрушительным,
если бы его не смягчала учтивость. В обществе отец Франсуа, казалось,
держался в тени и не принимал участия в общей беседе. Тем не менее он не
упускал из виду ни одной из наших тщеславных потуг и уловок, ни одного из
наших выкрутасов. Благодаря своему бесстрастию древнего сфинкса господин
Анри выглядел несравненным мудрецом. Его позиция свидетельствовала о том,
что люди, не стремящиеся к славе, выглядят более загадочными.
В нашей семье все знали, что у Фешнеров, как и у многих, были
проблемы во время войны. Но они об этом также умалчивали. Вероятно, по
причине все той же сдержанности. Фешнеры не чувствовали себя изгоями от
мала до велика. Мы догадывались, что на их долю выпали страдания, и этого
было вполне достаточно, незачем распространяться на эту тему.