"Виктор Астафьев. Так хочется жить (про войну)" - читать интересную книгу автора

Он к себе прижал Женяру, зубы до хруста стиснул и дал себе слово: всю жизнь
ее жалеть и заботиться всегда о ней - женщина ж, беспомощный человек.
Ехали, ехали, с пересадками, с перегрузками, с перетрусками - от
Соликамска до Красновишерска трюхали на родной Коляше и такой же хромой,
какая у него была когда-то, полуторке. И пока ехали, валяясь в грязном
кузове, на соломе, вынутой из торговых ящиков, Коляша явственно видел два
черных трупа, катавшихся по кузову, от которых отламывались горелые кости,
кожура, и понимал, что кошмарные сны, которые преследуют его еженощно, не
скоро отступятся от него, память и за всю жизнь не отболит.
А между тем к концу пути Женяра, молодая его супруга, не просто
покашливала, но хомкала утробным кашлем, будто в ней поршневой насос
клапаном работал.
Мать Женяры, Анна Меркуловна, была еще крепкая и даже моложавая с виду
женщина. Встретила она молодых супругов среди ночи неприветливо, почти
сурово, прикоснувшись к щеке дочери губами, поскребла довольно выразительным
носом воздух, сморщилась и ткнула пальцем в Коляшу:
- Муж, небось?
- Му-уж,- прошелестела губами Женяра.
- Бракованный какой-то. Лучше-то не досталось? - и постукала себя
кулком по зевающему рту.- Лучших девчонки побойчее тебя расхватали! И
кашляешь, будто колхозная кляча. Не туберкулез ли с фронта вместо трофеев
привезла? Ну ладно, ложитесь на лежанку, за печь. Днем баню истоплю, тогда
уж на постелю допущу.
Городок Красновишерск стоял на самом северном краю Молотовской области,
да и всей России, пожалуй что. Говорили, что еще севернее есть старинные
города Чердынь и Ныроб, но новожитель пермских земель Хахалин Николай
Иванович не верил этому - куда уж дальше-то?
При Анне Меркуловне состоял молодой мужик из тех самых
западноукраинских селян, перевоспитанием которых занимался конвойный полк.
Чего-то он подсчитывал, чем-то руководил, возил в леса на лошади продукты,
фураж, строительные материалы - там, в студеных горах, на глухих речках
Цепел, Молмыс, Язьва - устраивались жить, валили и сплавляли лес переселенцы
с Украины, и не только с Западной. Кое-что снабженец не довозил до поселков,
ночной порой сваливал возы и мешки в белоусовском дворе, в пристройках. Анна
Меркуловна щеголяла по дому в шелковом китайском халате с ярким павлином на
спине и пичужками поменьше - на рукавах. Шубка на ней была с лисьим, но уже
монгольским воротничком, на пальцах золотые перстни. Кладовка и подпол
забиты продуктами, и, тем не менее, Анна Меркуловна - прямой человек -
упредила дочь с зятем:
- Чтобы за неделю получили паспорта, определялись на работу и на свой
паек. Я сама живу коровой да еще за карточку, за рабочую,- полы в общежитии
мою.
Женяра виновато поникла: она знала, что им с мужем и неделю не
протянуть на завоеванном, от родины полученном довольствии. Солдату Хахалину
при демобилизации выплатили сто восемьдесят рублей и продовольственных
талонов на десять дней. Женяре - хоть и маленькому почтовому начальнику -
отвалили аж восемьсот рублей и талонов тоже на десять дней, еще билет
бесплатный и новое обмундирование ей выдали. Коляша Хахалин явился на
пермскую землю в пилотке и в сапогах, а тут уже зима! Хорошо, что от
Белоусова-отца кое-что осталось и от брата. Мать выкинула мятые, пыльные