"Виктор Астафьев. Так хочется жить (про войну)" - читать интересную книгу авторанельзя! - Коляша раскинул руки.
Лейтенант киевский, весь, вроде бы, из одних крупных и тоже злых костей сложенный, презрительно фыркнул обросшим ртом. Паровоз, попыхивая, увез на подножке прилепившегося с желтым флажком сцепщика. Осмотрщик сидел на сигнальном столбике, курил и с чувством личного облегчения наблюдал, как военные шуруют на вагонные колеса напряженными струями, и, хотя надо было указать на непорядок, ничего не говорил, не указывал. Коляша, угодивший в цепь рядом с лейтенантом, заметил, что Создатель обделил пятерых мужиков, творя этого человека, и, пожалуй что, лейтенанту с таким богатством терпеть без бабы труднее, чем всем другим, оттого он и не совладал с собою на киевском вокзале, вот тут и толкуй о равенстве и братстве... И еще Коляша, к которому по мере облегчения возвращался юмор, думал о том, что у мужика с такой аппаратурой и характер должен быть соответственный - большой, добрый,- иначе ж бедствие, в первую голову - женщинам... Увидев застенчиво улыбающуюся, прибранную, где-то даже умывшуюся Женяру. Коляша переметнулся мыслью на человеческое счастье, о котором всю дорогу так хлопочет род людской и сулит его советская власть, а оно так близко, так возможно!.. - Вот спасибо! Вот спасибо! - досасывая цигарку, твердил сцепщик вагонов.- Не куря пропадаем. Заправка будет, дак минут не меньше сорока простоите, можете и за кипятком сходить... - Тебе спасибо! - помогая супружнице взобраться в вагон и поскорее спрятаться в обжитом уголке.- благодарил Коляша.- Отец, а отец! - позвал он Сметанина.- Побудь тут, я за кипятком поковыляю. Женяра, прежде его и на шаг не отпускавшая, на этот раз не возражала, - с таким не пропадешь! Осмотрщик вагонов смастерил крюк из толстой проволоки и показал мужикам, как изнутри, в щель либо через люк, откидывать и накидывать вагонную накладку, чем привел в неописуемый восторг Сметанина и всю остальную публику. Теперь можно ехать, не открываясь на крупных станциях, зато ночью, на полустанках, чтоб не навлекать на себя гнев и внимание надзирательной власти, можно делать все, что захочешь. Свобода! - Да ить не все жа скурвились, спились да изворовались за войну. Поезжайте с Богом! - в ответ на благодарности молвил осмотрщик вагонов и пошел дальше исполнять свою работу. Дальше двигались без особых приключений. Вояки, ехавшие из Румынии с вином и добром, веселились в своих вагонах, играли на гармошках и аккордеонах, перешучивались со встречными девчатами и бабами-торговками, шумной толпой высыпали на станциях, провожая тех, кто доехал "до места", обнимались, кричали, иногда и качали кого-то. Словом, почти как у задумчиво-грустного Блока: "Молчали желтые и синие, в зеленых плакали и пели...",- только вагоны были не зеленые и синие, все одинакового цвета, и на войне российские люди были все на одной. Будь Коляша в своей артбригаде, в своем дивизионе и взводе, тоже б домой с братвою, по-человечески ехал, тоже б пел и веселился да спьяну плакал. А ныне вот приходится молчать, будто чужестранцу, и оправляться ходить крадучись. Завоевал. Еще Женяра, молодая супруга, после той станции за Орлом горечи в душу добавила, шеборшилась под боком и руку мужа тщила ко лбу - легче, мол, ей сделалось, можно дальше ехать без мучений, да руку-то мужнину, еще и целовать принялась. Его аж в жар бросило: "Что ты? Что ты?" - слезы в нем закипели. |
|
|