"Виктор Астафьев. Так хочется жить (про войну)" - читать интересную книгу автора

народом в холодные воды какого-нибудь Псела, который и на карте-то не на
всякой обозначен.
Но как же радостно, как же бодро, словно жеребенчишко, вырвавшийся на
волю из тесной конюшни, кричал паровоз, миновавший никому не известный
мостишко через никому не известную речушку, дергал он тогда, тряс людей в
вагонах: слышите, мол, слышите?! Движемся! Прем вперед, может, когда-нибудь,
куда-нибудь да доедем!.. Де-эржись, ребята-а-а-а! Не-э-э-э плоша-ай!
Коляша в полуобмороке застонал. Женяра потянула его за рукав бушлата на
свое место. Меж ведер, в узлы, в свалку вещей, ног, туловищ засунулся Коляша
и не сразу услышал свою остамелую ногу, пошевелил пальцами и почувствовал,
как мелко-мелко все в нем дрожит от перетруды сердца, как само оно
уравнивается, входит в берега, снимая жар с тела, раскаленного от
перенапряжения.
Бывают же счастливые, благостные минуты в жизни!
Так, меняясь местом, молодожены дожили до утра. Коляша сообразил
опрокинуть вверх дном чем-то наполненное ведро, сел на него и, положив
голову жене на колени, малость поспал. Взяв в перекрестья рук голову и спину
Коляши, Женяра оберегала его от толчков и маленько грела руками, все еще
шершавыми от мытья соленой водой и керосином.
Проснулся Коляша от бесцеремонно наглого, пересохшего голоса:
- Эй, маршал, в рот те пароход! Спишь, а скоро станция. Я щас ссал в
окошко и семафор концом зацепил!.. Го-го-го!
Остряк захохотал первым. Он лежал на второй полке. Выше него, на
третьей полке ютился "маршал" - плюгавый сержант с налепленными на погоны и
петлицы значками, эмблемками и блескучими нашлепками. Спустившись к своему
корешу, он попросил дам отвернуться и довольно ловко, привычно, видать,
справил малую нужду в окошко.
- Ваша правда, мой генерал, скоро станция! - подтвердил он.- Готовьтесь
опохмеляться.
И в самом деле поезд скоро сжало тормозными колодками, дернуло,
осадило, он начал сбавлять ход.
Население "купе" было разнородно. Притиснутая к окошку, спала и всю
ночь всхлипывала во сне молоденькая, белобрысая девчонка. Против нее с
ребенком у груди, широко открыв рот, спала женщина средних лет. Сторожко к
ней приникнув, то и дело вскидывалась, что-то поправляла на бабе и на
ребенке, подремывала чуткая, еще крепкая телом старуха. Подле старушки и
женщины ютилось трое ребятишек школьного возраста, дальше - одетый в
бензином воняющий ватник, глыбой навалившись на стену, ни разу не
пошевелившись, грохотал всеми частями, винтами и гайками, сам, как
догадывался Коляша, хозяин семейства. Два железнодорожника, очевидно,
возвращавшиеся домой с восстановительных работ, братски обнявшись,
посапывали возле девушки. Меж ними и Женярой, уронив руки, ноги, отвесив
нижнюю губу, растрепанную косу, спала еще одна женщина, некрасиво расшеперив
колени, в которых котенком лежал в комок скатавшийся фартук. Что-то
зашевелилось на противоположной средней полке, в воздухе, соря крошками
сохлой грязи, закачалась деревяшка с криво стертым железным наконечником.
Народ просыпался, зевал, чесался. "Мой генерал" - блатняк, как определил
Коляша по выговору,- где-то проошивавшийся войну, возвращался куда-то и
зачем-то, балагурил, гоготал, чувствуя себя самым главным победителем на
земле. Девушка возле окна тоже проснулась, вытерла тыльной стороной ладони