"Виктор Астафьев. Так хочется жить (про войну)" - читать интересную книгу авторавокзалах и улицах без увольнительных, кто и без документов, несомым,
качаемым послевоенным беспокойством, бескрайним морем народа. И Коляшу Хахалина вот дернул черт высадиться на землю с многолюдного корабля. Ехать бы вместе с Жоркой-моряком до дому. Ухнет его этот горлопан-дежурный в какую-нибудь яму вроде львовской пересылки или ровенского конвойного полка... - Ты видишь, в углу солдат сидит? Коляша не сразу уразумел, что речь идет о нем. Уяснив, наконец, что слова лейтенанта направлены в его адрес, вскочил, дал выправку, на какую был еще способен. Медали на груди звякнули и разом замерли. - Орел! - восхитился лейтенант. Коляша ел его глазами.- Час сидит, другой сидит! И ни мур-мур. А почему сидит? Да потому, что фронтовик, страдалец, окопник доподлинный! Вон у него нога кривая - всю красоту парню испортила, здоровье усугубила... А он сидит, череду ждет. Дай место фронтовику!.. И не только сержант, но и все вояки двумя стайками разлетелись на стороны. Коляша приблизился к барьеру, доставая из нагрудного кармана документы. - Ладно. Потом! - милостиво придержал его руку в карманчике лейтенант и, не спрашивая, курит Коляша или нет, выщелкнул из пачки папиросу.- Отстал от эшелона? - как о само собою разумеющемся, молвил лейтенант. Коляша засунул пальцем папиросу обратно, показывая на грудь - не до курения, мол. - Отстал. - Куда ехал? почему и отчего пришедшее ему в голову название города, о котором ничего он никогда не слышал, никогда в нем не бывал. - В Никополь?! - назидающе поднял палец дежурный.- Никель копать. На тяжелую работу, после ранений... А вот сидит, ждет. А ты, морда! - по новой начал вскипать дежурный, отыскивая глазами сержанта. Но тот схоронился в массах.- Я тя все одно найду! Из-под земли выкопаю!.. Я узнаю, где ты взял медаль, сапоги и по какому праву носишь комсоставскую амуницию,- тут он позвонил в школьный звонок и, когда вошел постовой с автоматом, будто сгребая пешки с доски, приказал: - А ну, всю эту шушеру на губу! А того мордоворота... Где он? Его в подвал! А ты, солдат, как тебя звать-то? Николай. Хорошее имя! А я вот Николаич буду. Да-а, Виктор Николаевич. Победитель, значит. Да вот устал победитель-то... Лейтенант завел Коляшу в столовку комендатуры, где им было выдано по тарелке супу с раскисшей уже вермишелью, отдающей жестью, и пшенная каша с маслом. Побродив в супе ложкой и не притронувшись к каше, лейтенант залпом, как водку, выпил компот и, выбирая ложкой из стакана фрукты, сказал, мол, коли еще охота каши, можно его порцию есть или попросить добавки. - Ты мне поглянулся. Если хочешь, то можно до демобилизации остаться у нас. Служба, правда, собачья. Грязь, кровь, нервы навыверт, но демобилизация вот-вот... Словом, подумай. Переспишь в нашей общежитке - один наш парень на три дня домой отпущен. Похороны. Погулять, побродить захочешь - скажи часовому, я велел. Танцплощадка близко, хотя какой из тебя танцор? Да и триперу иного. Наоставляли трофеев оккупанты. Годов двадцать вычищать чужую заразу, а у нас и своей... Ну, отсыпайся. Завидую! Я на фронте взводным был, |
|
|