"Виктор Астафьев. Так хочется жить (про войну)" - читать интересную книгу автора

удружил им капитан Ермолаев!
Пока не простудились, пока не подцепили дизентерию или еще какую
заразу, пока вовсе не обовшивели, решили Коляша с Жоркой-моряком покинуть
загон.
Все было задумано и сделано в расчете на хохлацкую тупость - вокруг
загона дощатый забор, увенчанный колючкой, и одни ворота, состоящие из двух
створок, при входе и выходе строя с территории загона ворота распахивались
настежь. Возвращаясь из столовой в конце неровного, шаткого строя, Коляша
встал за одну створку двери, Жорка-моряк за другую. Пухломордый хлопец с
винтовкою, пропустив строй, выглянул за ворота и: "Нэма никого?" - вопросил
или закончил он и, взявшись за скобы, со скрипом закрыл ворота, да еще и
закрючил изнутри.
Жорка-моряк пошел влево, Коляша Хахалин - вправо. Сделав небольшой
крут, друзья сошлись в мрачном переулке и подались на станцию, где, миновав
военные составы и кордоны, забрались в глубь длинной ржавой турбины,
погруженной на двух платформах, везомой из Германии в качестве трофея.
И покатили солдат с моряком вперед, теперь уже на восток. Две пайки
хлеба, упрятанные в столовой, фляга воды, там же налитая, дали им
возможность продержаться почти сутки, и отъехали они изрядно от постылого
города Львова. Но необходимость делать хоть изредка разного рода отправления
выжила беглецов из турбины на узловой станции.
На станции той с почти революционным названием - Красная - стоял эшелон
с моряками Дунайской флотилии. Моряки продолжали довольно бурно праздновать
День Победы, пропивая прихваченное за границей имущество. Они побили и
рассеяли станционную маломощную комендатуру, овладели пристанционным ларьком
и вокзальным буфетом. Боевые моряки уже давненько стояли на запасном пути,
так как приказом из военного округа эшелон подвергся аресту, и какая ждала
его участь, никто не знал и об дальнейшей своей судьбе не задумывался.
Жорка-моряк быстро сошелся с корешами, попил, побеседовал, даже сплясал
"яблочко". Из ворохом сваленных на путях и на перроне заграничных чемоданов,
узлов и мешков выбрал сподручный чемоданчик с жестяными угольниками и
сказал, что надо отсюдова нарезать скорее, так как из Львова, сказывали
железнодорожники, движется комендантский отряд, и тут будет бой - моряки-то
двигаются на восток с оружием. Беглецы-доходяги удалились от мятежного
эшелона и стали ждать проходящий поезд. Поезда по Красной шли без остановок,
лишь сбавляя ход, этого бравому моряку Балтфлота и солдату, многажды
бегавшему по фронту то за врагом, то от врага, вполне достаточно, чтобы
сигануть на подножку двухосного вагона. Солдат Хахалин хром все же и завис
на подножке, но боевой товарищ, как ему и положено, не оставил напарника в
беде, за шкирку втащил негрузное тело напарника наверх. Обнаружилось - вагон
гружен коксом и на коксе густо народишку, едущего все больше из заграничных
земель, заявляют дружно, что из плена возвращаются. Заморенный, напуганный,
малоразговорчивый народ, на мародеров и дезертиров мало похож. Напугавшись
поначалу военных, народ, большей частью бабенки, вступили с ребятами в
разговоры, расспрашивали, что и как сейчас в России, плакали, рассказывая о
мытарствах своих и муках на чужбине. Так вот, союзно, в пыльных коксовых
ямках, без помех доехали до станции Волочиск - старая наша граница,
проверочное здесь оказалось чистилище.
- Пр-р-раве-ерочка! - раздалось снаружи, из темноты.- Выходи из
вагонов! Вылазь из затырок. Все одно найде-ом!