"Виктор Астафьев. Так хочется жить (про войну)" - читать интересную книгу автора

сгорела в праведном огне. И копать?! Что такое в одиночку выкопать яму под
машину, пусть и "газушку", пусть у той ямы и название научное, нерусское,-
это ж цельный погреб...
А после того, как кукурузник уронил две бомбы на солдатские головы,
целую неделю, если не больше, царила на передовой бдительность, орали
солдаты друг на друга, командиры со взведенными пистолетами гонялись за
разгильдяями, стреляли даже по засветившемуся огоньку. Но вот переместились
с места катастрофы огневики, сменились части, прибыло пополнение, ослабела
напряженность в командирах, и славяне снова бродят по передовой по делу и
без дела, снова картошку варят на кострах, промышляют харч, курят скопом, и
кто же и когда же сочтет, сколько потерь у нас было по делу, в бою, в
сраженье, сколько из-за разгильдяйства российского и легкомыслия?
В отделении разведки Коляша Хахалин скоро усек: главная забота здесь
состоит в том, чтоб не украли стереотрубу, буссоль и два бинокля, копать же
семерым рылам одну ячейку и ход сообщения к траншее или уж, если местность и
условия позволяют,- прямо к штабному блиндажу - это работа? Долго Коляшу к
приборам и не допускали, держали за чернорабочего. Он копал, таскал,
перекрытия добывал, но так как взвод управления, понесший такие
неоправданные потери, да и оправданные все время несущий, никогда более
полностью укомплектован не был, то вместо семи рыл осталось четыре, да и то
одно из них - младший сержант Каблуков, полководца из себя изображающий,
черной, потной работы чуждался.
Долго, очень еще долго пахло от Коляши мазутом и отрыгалось бензином -
незабываемо, неизгладимо пошоферил он.
Артразведчики поднаторели играть парней отчаянных, все время
находящихся в самом опасном месте, все время выполняющих самую ответственную
работу, на самом же деле спят, где только возможно, тащат съестное и,
составляя схемы разведки, врут напропалую, докладают часто о целях
противника, коих и в помине нету. Коляшу Хахалина на артиста учить не надо.
Он принял правила игры и долго бы кантовался в лихой артразведке, если бы на
Днепровском плацдарме не ранило.
Надолго отплыл в тыловой госпиталь боец Хахалин. Вернувшись в часть,
застал свое место в разведке дивизиона занятым. Каблукова убило. Бывший
начальник штаба дивизиона, лупоглазый и долговязый парень, оформляющийся в
мужика, занял место командира дивизиона, и крепкая ж память - запомнил, что
разведчик Хахалин, иногда подменявший телефонистов, толково справлялся с
этой работой. Посадил его к штабному телефону и поднес кулак к носу: "У меня
не балуй!". Скоро осталось при нем всего два телефониста, которые умели
толково и быстро управляться с ответственной работой, остальных новый
командир дивизиона выпинал из блиндажа. Крутенек, шумлив и психоват был
новый командир дивизиона, из интеллигентов, из школьников-отличников, из
примерных комсомольцев в артиллерийское училище прямиком угодил, жизни
совсем не знал, не личило ему материться, работать под лихого военного
мужика - голос тонок и жопа не по циркулю.
Два телефониста: Коляша Хахалин и Юра Обрывалов, которым завидовали
линейные работяги-связисты, Коляша же с Юрой завидовали им, хотя и знали
тяжкую долю связиста. Когда руганый-переруганый, драный-передраный линейный
связист уходил один на обрыв, под огонь, озарит он последним, то злым, то
горестно-завистливым взглядом остающихся в траншее бойцов и, хватаясь за
бруствер окопа, никак одолеть не может крутизну. Ох, как он понятен, как