"Виктор Астафьев. Так хочется жить (про войну)" - читать интересную книгу автора

дармовой солдатской силы - ломи, военный, вкалывай, а цаца с накрашенными
губами вверху сидит, серу жует, прищелкивая, да в форточку по грудь
высунувшись, кокетничает с наставниками, на запыленных трудяг-курсантов ноль
внимания и все хи-хи-хи да ха-ха-ха-а!.. Во жизнь! Во служба...
Игренька проник к ней! Туда, наверх, в кабину проник. Уединился. И чего
он там с нею, с царицей зернотока, делал, знать рядовым не дано, однако по
лестнице скатывался, свистя патриотический мотив, золотая цепочка с
распахнутой его груди исчезла. Рывком развернув и подпятив машину под
капсюль бомбы, Игренька махнул рукой - бомба скрипнула и взорвалась зерном.
- Чего хавалы раззявили?! - гаркнул на своих учеников наставник.
Ребята запрыгнули под холодный поток зерна, разгоняя и ровняя его по
кузову. Потом машина мчалась быстрее аэроплана в город. Коляша с Пеклеваном
брюхами лежали на брезенте поверх зерна, и так их подбрасывало, что
удивляться остается, как они не вывалились из кузова на землю.
Паря радиатором, машина въехала в основательно строенный на окраине
города двор, спятилась под навес. Курсанты по приказу наставника расстелили
брезент и ссыпали на него зерно, остатки выкидали лопатами. Запалились. И,
как по щучьему веленью, по ихнему хотенью, вышла из избы молодая женщина в
нарядном платке, щурясь от зимнего яркого солнца, подала ребятам резной
туесок - они думали, квас, но в туеске оказалось своедельного варева пиво.
Работники пили, передавая друг другу туес, остужались. Тем временем Пал
Андреич выпустил горячую воду из радиатора, налил холодной и, стукнув машину
по капоту, воззвал:
- Н-ну, родимый Игренька! Не подведи! - и рванул за город во всю
машинную прыть.
Примчались, успели пристроиться, даже влезть в середину колонны. Царица
послала наставнику воздушный поцелуй и всем троим показала большой палец.
Ребята принялись орудовать лопатами. На этот раз лопату в руки взял и сам
Пал Андреич, работал не работал, но суетился на виду у всех. Пеклеван в
работе силен и неустанен, на сообразиловку же туг, однако и он спустя время
сказал:
- Коляша! А ведь мы украли машину хлеба. Дело подсудное.
- Молчи знай, нас не спрашивали. Не е.., не сплясывай. Слыхал такое?
- Слыхал, да все же у меня семья, жана, дети.
- Где она, жена, дети? А фронт уж недалече.
- Оно, конешно,- вздохнул Пеклеван.
И на этом всякие разговоры про всякое постороннее закончились, зато с
питанием ребята горя не знали, так и норовили "на практику" попасть, потому
как в машине у Пал Андреича для них припасена булка пшеничного хлеба, когда
и печенюшки-шанежки, когда и пироги с осердием и всенепременно - туес с
молоком! Ох и наставник у Коляши с Пеклеваном, умеет за добро платить
добром, да и в беде боевого товарища не кинет.
На вторую ночь Пеклеван с дежурным по двору казармы заволокли под своды
кладовки деревянный щит, бросили на него два стеженых капота с машины,
бушлат с
плеча наставника. Пеклеван вынул из-под бушлата два каравая хлеба -
один арестанту, другой дежурному - и выдохнул на ухо Коляше:
- Игренька наш, Пал-то Андреич, пропасть тебе не даст. Шшыт и все
другое до подъема дежурному сдай, ночью снова приташшым.
Прошел день, другой, третий. На четвертый, вернувшись с оправки, Коляша