"Виктор Астафьев. Ночь космонавта" - читать интересную книгу автора

из края в край. Звезды, которые космонавт видел крупными, этакие
сгустки мохнатого огня, порскающего яркими ошметками, - были опять
привычно мелки и на привычных местах. Мерцая и перемигиваясь, они
роняли слабый, переменчивый свет на землю, на космонавта, сладко,
доверчиво посапывающего у костра. Оттопыренные полураскрытые губы его
обметала уже бороденка и усы, а под глазами залегла усталость.
Жалея, космонавта, разморенного сном, Захар Куприянович
осторожно разбудил его, когда начало отбеливать небо с восточной
стороны.
- Что снилось-то? Москва? Парад? Иль невеста?
Космонавт озирался вокруг, потирая щеку, наколотую хвоей
лапника.
- Не помню. Заспал, - зевая, слабо улыбнулся он.
Щетина на лице Захара Куприяновича заметно загустела, и волос
вроде бы толще сделался. Глаза лесника провалились глубже, шапка
заиндевела от стойкого, всю тайгу утишившего морозца.
- Измучились вы со мной, - покаянно сказал космонавт. Но лесник
сделал вид, что не слышал его, и Олег Дмитриевич прекратил разговор
на эту тему - есть вещи, о которых не говорят и которые не
обсуждаются.
Солнце еще не поднялось из-за перевалов. Все недвижно, все на
росстани ночи с утром. Сизые кедры обметаны прозрачной и хрупкой
изморозью. Но с тех, что сомкнулись вокруг костра, капала сырь, и они
были темны. Сопки, подрезанные все шире разливающейся желтенькой
зарицей, вдали уже начали остро обозначаться.
Над костром булькал котелок, в нем пошевеливался лист
брусничника, однотонно сипела в огне сырая валежина. Снег вокруг
отемнился сажею. Космонавт шевельнул ногой, приступил на нее и
ковыльнул к огню, протягивая руки.
- Эдак, эдак, эть два! - сказал Захар Куприянович и начал
подсмеиваться, он, мол, нисколь и не сомневался в том, что заживет до
свадьбы, то есть до парадного марша в Москве. Парад, мол, мертвого на
ноги поставит, а уж такого молодца-офицера, будто задуманного
специально для парадов, и подавно!
Подтрунивая легко, необидно, Захар Куприянович поливал из кружки
на руки космонавту. Велел и лицо умыть - нельзя, чтоб космический
брат зачуханный был! Что девки скажут?!
"Нy и мужички-сибирячки! Все-то у них девки на уме!" - обмахивая
лицо холщовым рукотерником, который оказался в мешке запасливого
лесника, улыбался космонавт. Потом они пили чай с брусникой, громко
причмокивая, - воля!
- Здоров ты спать, паря! - потягивая чай из кружки, с треском
руша кусок рафинада, насмешливо щурился Захар Куприянович. - Тебе бы
в пожарники!
- Не возьмут. Да я и не пойду - зарплата не та, - отшутился Олег
Дмитриевич. - Так я спал, так спал!..
Все вокруг нравилось Олегу Дмитриевичу: и студеное утро, и жарко
нагоревший костер, и чай с горьковато напревшим брусничником, и
дядька этот, с виду только ломовитый, а в житье - просмешник и
добряк.