"Виктор Астафьев. Кража" - читать интересную книгу автора

из-за того, что у соседа койка заправлена чинно-важно, и не хотел бы, да
сядешь на нее. Ну и получишь разок, а то и два.
Бельишко - штаны и рубахи - ребята надевали на себя еще дома и в баню
отправлялись налегке, без узелков, потому что в те годы еще жива была
непримиримая вражда между "приютскими" ребятами и теми, кто звал их
детдомовской шпаной, то есть ребятами городскими, имеющими свой дом и
родителей.
В краесветской бане окна женского отделения были закрашены, а на
мужское краски не хватило или считалось, что мужикам стыдиться некого и
незачем; городские окружали баню, заглядывали в темное нутро моечной,
дразнились, показывали дрыны, поджиги, ножики. Голые детдомовцы могли
показать в ответ только кулаки да похлопать себя по тому месту, что ниже
живота. Они знаками просили городских парнишек повременить, не разбегаться.
У бани начиналась свалка. Благодушные от бани и всеобщего дружелюбия,
наступающего в четверг, детдомовцы постепенно накалялись и не раз обращали в
бегство городских.
Выпачканные в болотной жиже, со свежими царапинами, ушибами и синяками,
с оторванными пуговицами, а то и в распластанной рубахе возвращалсь парни в
детдом, довольные собой, рассказывая друг дружке: "Ка-ак он меня!.. Кэ-эк я
его!.."
Дома умывались, пришивали пуговицы, клянчили у кастелянши рубаху взамен
порванной в бою, и на несколько дней в детдоме хватало воспоминаний и
полнейшего всеобщего согласия.
Так было. Но в этот четверг так быть не могло. Валериан Иванович
заметил негласное единение детдомовских сил. "Группа" Паралитика, всегда
державшаяся на отшибе от других ребят, сейчас оказалась ядром детдомовского
народа. Ребята шушукались, что-то прятали в карманы. Из железных кроватей
вынуто много прутьев. Эти прутья - грозное оружие детдомовцев. Парни
загибали концы прута, спускали его в штанину, цепляя крючком за пояс, всегда
под рукой железяка. При злости и ловкости ею можно голову размозжить.
Валериан Иванович редко ходил с ребятами в баню, обычно отправлял он
туда воспитательниц и кастеляншу. Самому надо было успеть сдать грязное
белье, отчитаться, звонить, организовывать дезинфекцию. Словом, вести так
называемые хозяйственные дела. Но в этот раз он пошел с ребятами в баню и,
мало того, позвонил в милицию, чего не делал прежде.
- Сегодня возле бани может быть резня. Прошу вас наведаться туда во
второй половине дня.
Резни не получилось. И даже малой драки не было.
Милиция или разогнала городских, или те не собрались, но мылись ребята
на этот раз спокойно, им даже чего-то недоставало. То и дело парнишки
подбегали к окну и сообщали Паралитику, который всегда садился мыться в
парной в самый темный угол, чтобы не видно было его сухую и вялую, как
тюлений ласт, ногу: "Нету!"
"Сперло маминых деток!" - лешачьи сверкая глазами из густого горячего
пара, ровно из преисподней, злорадствовал Паралитик.
На какое-то время Паралитик и несколько ребят опередили Валериана
Ивановича, чтобы покурить после баньки. Курили за кассой, сколоченной
внахлест из струганых досок. Из кассы этой, похожей на корабельный гальюн,
только что вышла озабоченная кассирша, повесила замок-самозакрывалку и
куда-то поспешила, простучав каблуками по банному широкому крыльцу. Попик