"Виктор Астафьев. Кража" - читать интересную книгу автора

летом, не держит кресты, и они валятся, сползают с бугров в низины, а там, в
рыхлом болоте, в ряске и трясине, затягивает их илом, болотной дурью, и
вместе с ними навсегда исчезает память о человеке.
Петляют ребята по буграм, по просторному, кажется, бесконечному
кладбищу без ограды и церкви, без сторожей и страшных сказок.
Вот и Гошкина могила. На самом высоком бугорке - хоть немножко ближе к
солнцу. Ребята сами долбили ее и хотели угодить Гошке.
Облегченно поставили ребятишки гроб на мокрую комковатую глину в
прожилках инея, в тусклых проблесках мерзлоты. Попик скатился в яму. Там уже
скопилась болотная вода. Попик принялся вычерпывать ее шапкой. За Попиком
спрыгнул Толя Мазов, потом Сашка Батурин. Пошли шапки конвейером. Веселее в
работе стало. Кто-то засмеялся, но тут же испуганно смолк.
Отчерпали воду. Что теперь делать?
Валериан Иванович, не поднимая головы, сказал:
- Прощайтесь, ребята, с другом.
Как это - прощайтесь? - наморщены лбы, насуплены брови. Если до этой
последней минуты похороны воспринимались многими, особенно малыми ребятами,
как игра или представление, то вот сейчас наступило что-то другое, главное.
Все топчутся. Никто не знает, что и как делать. Попик бойко растолкал
ребят, кинул мокрую шапку на голову, наклонился к Гошке, поцеловал его в
полуоткрытый глаз:
- Прощай, наш боевой друг и соратник! Мы не забудем тебя! - бодро
сказал он и секунду помедлил. - Мир праху твоему...
Поковылял к гробу Паралитик. Костыль застревал в глине, а он никак не
мог его выдернуть. Паралитик отбросил костыль, попрыгал на одной ноге к
гробу, упал на бок и боднул Гошку подбородком. Он долго не мог подняться с
земли без костыля. Ребята помогали ему, и от этого Паралитик разозлился,
оттолкнул их.
Близко к гробу стоял Малышок и прикрывал рукавом вечно улыбающийся рот.
К Малышку прижалась Зина Кондакова, высокая, красивая девочка, и слизывала,
слизывала с губ слезы. Толя Мазов хмурился, сжимал кулаки держался из
последних сил, сглатывал воздух, а воздух, видно, твердел в горле. А может,
полипы мешали ему дышать носом. Трудно держаться Толе чувствительный
парнишка. Любопытно глядит из-за спин Маруська Черепанова и все запоминает.
Женя Шорников переминается, пританцовывает, ему необходимо отбежать в кусты,
но он не решается в такой момент делать такое дело. Новенький мальчишка из
первого класса еще не понимает горя, но все равно стоит по команде "смирно".
Одна девочка, тоже первоклассница, взяла палец в рот и забылась. И над всеми
ребятами глыбится, как всегда, угрюмый Деменков. Он молча, деловито
подталкивает ребят прощаться с Гошкой. Все у него идет чередом: нет
толкучки, нет реву, нет разговоров. Полная дисциплина.
Но смотреть на все это уже невозможно. Валериан Иванович отошел в
сторону, сел на упавший нетесаный крест, закрыл глаза рукой.
Его закачало, плавно понесло в полузабытьи. Сидел он в мокром снегу, на
старом кресте, плотно закрыв глаза, и, даже когда его тряхнули за рукав,
очнулся не сразу.
- Валериан Иванович, пора вам... - неуверенно позвал Толя Мазов.
- Что пора? Ах, да, да...
Калоши снялись в размешанной глине, ботинки вязли, под ними чавкало,
чмокало. Валериан Иванович с трудом добрался до выжидательно растворенной