"Виктор Астафьев. Стародуб" - читать интересную книгу автора

грязней другого, насмехался над солдатом, бил обязательно при людях, но ни
стона, ни слезы, ни взятки выбить из таежника с тяжелым, лешачьим взглядом
не смог. Однажды на ученье, во встречном рукопашном бою, унтер-офицер
направил штык на Фаефана, и когда тот отшиб его своим штыком, коротко
взмахнул прикладом снизу вверх, и Фаефан услышал, как хрустнул у него нос и
хлынула на грудь кровь.
Фаефан на глазах у всей роты всадил унтер-офицеру штык по самое дуло
винтовки.
Всю жизнь надлежало Фаефану проработать в забайкальском руднике за этот
сквозной удар штыком, но кто-то кого-то сменил на престоле в Питере и
всемилостивейше пожаловал свободу десятку-другому каторжников.
Чужим вернулся в Вырубы Фаефан. Ни старой, ни новой веры он не
принимал. Он уже вроде бы ни во что и не верил. Месяцами пропадал, он в
тайге, зверовал. Мокрида уже привыкла одна вести хозяйство и обходиться без
мужа. Так даже лучше было. Она молилась, сколь хотела, как хотела, и блюла
кержацкие устои строго, по-старинному, хотя ослабела, ох, как ослабела у
вырубчан древлеотеческая вера.
Как-то само собой получилось, что после "сжения мученика Агафона"
Мокрида очутилась вместо уставщика и звалась не иначе, как мать Мокрида.
Фаефан по пьяному делу высмеивал ее. Но она умела не обращать внимания на
"отступника" мужа и делала свое дело, а он свое.
За твердый характер, за то, что не скисла она в трудные годы, за то,
что умела вести хозяйство и править людьми, уважал Мокриду Фаефан.
Недолюбливал, но уважал. Он был уверен, что кто-кто, а Мокрида сумеет
оборонить, когда надо, приемыша.
Язык к мальчишке возвращался медленно. Пальцы на руке отболели и
высохли. Остался только мизинец да большой, вроде рогульки.
Культявый, Культя, Култыш - так стали кликать в деревне Вырубы
мальчонку. Он к этому быстро привык и другого имени никогда не знал и не
помнил, хотя и нарекла его Мокрида Титом. Не привился Тит.
Был у Мокриды и Фаефана сын - Амос. Костлявый, увертистый парнишка -
года на два старше Култыша.
- Вот братка тебе, - сказал Амосу Фаефан, - дружно живите, не забижай
его сам и другим в обиду не давай.
- Н-ну, только мой устав во всем, - предупредил Амос отца.
- Ладно, пусть твой, абы не Мокридин, а то сделают из малого
кликушустихирщика. Мне охотники нужны, не уставщики...
Фаефану нужен был помощник. Охотник. Мокриде - уставщик, да такой,
чтобы в кулак зажал односельчан, в душах которых подгнили устои и вера
древлеотеческая, православная вера, ради которой на огонь пошли бесстрашные
раскольники, протопопы Аввакум и Иван Неронов, великомученицы Феодосья
Морозова и Евдокея Урусова головы сложили и во славех погиб один из
предводителей Соловецкого восстания, старец Геронтий.
Амос - вот кто радовал сердце матери. Прозорливость у него в глазах, ум
потаенный, даже мать не всегда узнает, что он думает, но уж если возьмется
за какое дело Амос, не оторвешь. Синяков себе наставит, руки в кровь порвет,
а сделает. Вот такой уставщик нужен, такой властью своей покорит, волей.
Но мал еще Амоска, глуп. Увертывается от материнской кабалы. А в людях
разброд. Укреплять надо веру. Чем? Как?
Копытка - лесная болезнь - свалилась на скот. Не отпугнули ее зарытые