"Виктор Астафьев. Стародуб" - читать интересную книгу автора

- Ах, Амос, Амос! Да разве один Изыбаш в тайге? Разве, окромя его, нету
мест золотых? Курушка, Серебрянка, Медвежья падь... Э-э, не знаш ты, чужая
тайга...
- Ты много знаш! Врать только! В Медвежей пади все выгорело. А Курушка?
Чего на твоей Курушке осталось?
- Да ничего почти что. Харюз только в речке, - подтвердил Култыш.
- Да и Серебрянка уж отсеребрилась, кладовка-то ваша опустела, и мышей
даже нету - мужики сказывали.
- Чего мужики сказывали? Если бы мужики там побывали, от коровы и
шерсти не оставили бы! Сказывали! Кишка тонка у твоих мужиков на Серебрянку
ходить!
- Так уж у всех и тонка? - вызывающе усмехнулся Амос.
Култыш подозрительно уставился на хозяина, потер кулаками виски.
- Ну, ну, не беленись! Давай еще хлебни да закусывай хоть капустой.
Свалишься с копытов долой... - заторопился Амос.
Но Култыш уже был готов. Когда Клавдия вернулась домой, он лежал на
полу, положив под голову кулаки, и тоненьким, угасающим голоском тянул:

Тю-рима, тю-рима, ка-а-акое слово...

Клавдия затащила его в горницу, на половики, сунула под голову плоскую
подушку. Пришел Троха, выпил, за нос себя суетливо подергал и скоро уже
лежал рядом с Култышом, плакал, называя его благодетелем и прочими хорошими
словами.
Амос поднялся из-за стола почти трезвый, коротко бросил жене:
- Собери соли в дорогу, котелок, сухарищек. Он снял со стены много раз
чиненное ружье отца, Фаефана Кондратьевича, дунул в стволы, щелкнул курками.
- Ты куда? - испугалась Клавдия. - Не смей! Подожди Култыша,
согласуйся, воровски не смей! Таежный закон забыл?!
- Сейчас голод всему закон! - отрезал Амос и с силой отстранил ее.


* * *

Амос спешил. Он толкался шестом по обмелевшей Онье так, что узенькая
осиновая долбленка на перекатах зарывалась в воду по самые борта. Силенка у
него еще сохранилась. Сам он и его семья голодовали меньше других жителей
Вырубов. Старая, еще заведенная при отце привычка сгодилась. В семьях
охотников всегда сушат судари. Зачерствел ли хлеб, получились ли у стряпки
неудачи, куски ли со стола, краюшки ли с покоса - вое на сухари. На полатях
накопилось несколько мешков сухарей, потому что после смерти Фаефана
Кондратьевича их мало употребляли. Иногда только в охотку со щами ели
ребятишки, да если Култыш забредал, Клавдия насыпала сухарей в его суму или
нищим подавала. Капуста еще с прошлого года осталась. Свежая картошка
вот-вот появится, она уже с воробьиное яйцо - Амос глядел. Ботву свеклы,
брюквы и листики капусты Клавдия уже во щи крошит.
Нет, не умрет Амос с голоду, и детишки не умрут. Может, и деревня
помаленьку поднимется. Месяц-другой протянут жители Вырубов и, глядишь, тоже
начнут огородным пользоваться. Правда, в огородах не ахти как наросло, но
все же зелень - еда. Ну, а за эти два месяца многие перемрут, ой, многие'.