"Виктор Астафьев. Стародуб" - читать интересную книгу автора

двое обессиленных мужиков услужливо катили к лодке чурбак.
Култыш скинул на воду корье, и дрогнули лица людей на берегу,
затрепетали ноздри. В лодке горой лежало мясо! Ребятишки кинулись в воду,
вылавливали корье и принимались слизывать с него сукровицу. Никто на них не
цыкнул. Все смотрели на мясо и нетерпеливо переступали, готовые кинуться,
разорвать, растащить, расхватать эти розовые куски, сулящие силу, а значит,
и жизнь хоть ненадолго.
Но голод сделал людей покорными. Они ждали. Култыш неторопливо
выколотил трубку о борт лодки, еще раз исподлобья глянул на кержаков и
положил на чурку переднюю лопатку сохатого. Она весила пуда полтора. Он
прицелился топором, чтобы раздвоить лопатку повдоль, уже замахнулся было и
внезапно опустил топор.
- Бери, Трофим Матвеевич!
Троха не двинулся с места. Он стоял как вкопанный.
- Бери, говорю, - повторил громче Култыш. - Все бери!
- Куда же эстолько? - залепетал вконец растерявшийся Троха. - Хоть
фунта три-четыре. И на том за милость вашу бога молить...
И то, что жалок был Троха, и слова говорил такие жалкие, и как к
уездному начальству обращался на вы, вывело из себя Култыша. Он схватил
грузную лопатку, хряснул ее на плечо Трохи так, что тот присел под тяжестью.
- Убирайся!
Троха послушно засеменил вверх по яру. Он раскорячивался от груза,
хватался рукой за крапиву, но мясо держал крепко.
- Повезло! - выдохнул кто-то.
Со свирепостью рубил Култыш лосиную тушу. Не рубил, а прямо-таки крушил
и, сунув мясо в протянутые руки, задышливо кричал, будто от себя рвал куски:
- На! Убирайся! Н-на! Убирайся! Н-на! Убирайся!
И вот он остался один на берегу. Помыл руки, вынул трубку, сел на борт
лодки. В деревне оплошь задымили трубы. Руки Култыша дрожали.
Амос и Клавдия на берегу не появлялись. Култыш завалил губастую голову
лося в мешок, сложил, как поленья, в беремя лосиные ноги с травинками в
раскопытье и устало побрел к дому Амоса.
Пряча злую усмешку, Амос глянул на приношение Култыша и пророкотал:
- Что ж, для голодных зубов и кость благо! Баба, топи баню, охотник с
промыслу вернулся.
И больше не сказал ничего. Култыш виновато опустил голову.
После бани непривычно чистый, причесанный Култыш сидел за столом. Возле
него ребятишки-племянники. В рот смотрят Култышу - неустрашимому зверобою.
Клавдия стала поздно носить детей, племяши были еще малы. Култыш гладил
головы мальчишек, рассказывал им про лес, про Изыбаш. У старшенького глаза
большие, приветные, У матери его когда-то были такие же. Прижал его Култыш к
себе, шепнул на ухо:
- Подрастай! В тайгу возьму. Голубой камень покажу, стародубов
нарвем...
Прислонилась спиной к шестку Клавдия, загорюнилась, вспомнив что-то.
Амос сумрачно крякнул и выдворил сынов сначала из-за стола, а затем
жестом приказал им выметаться на улицу.
- Чтобы не докучали, - пояснил он.
Хозяин тоже в бане попарился. В попой сатиновой рубахе, шуршащей, как
тонкая кожа, поместился он супротив Култыша. Костлявые руки Амоса, рябоватые