"Виктор Астафьев. Зрячий посох" - читать интересную книгу автора

"Знамени", напирал на мои патриотические и благодарные чувства, просил новые
рассказы, которые я в ту пору писал охотно. И такое ли переживание было ему
оттого, что рассказы мне из "Знамени" возвращали. Я уж утешал его, говоря,
что легких путей в литературе не бывает, что автор и не должен их,
легкие-то, искать, просил не хлопотать за меня, так как печатали тогда мои
вещи уже довольно широко, хотя и не без некоторой опаски и вмешательства в
текст.
В конце концов я сломил сопротивление Александра Николаевича, и он
оставил поползновения где-то и куда-то "пристраивать" мои "творения", и ему,
и мне сделалось легче в общении. Я любил и люблю пользоваться почтой, дабы
никого не связывать и никому не быть обязанным, да и не огорчать никого,
кроме себя, если последует отказ из редакции - и по сию пору рукописи
посылаю в журналы и издательства в конвертах, разумеется, кроме тех
двух-трех редакций, куда я вхож как постоянный автор и которые все равно что
родной дом.
Молодым авторам открою "тайну": кроме всего прочего присланная по почте
рукопись регистрируется, нумеруется, редакция обязана вернуть ее с ответом,
а вот неофициально, "дружески" отданную рукопись в редакции могут
запамятовать прочесть и даже потерять (что случалось с автором сих строк в
журнале "Молодая гвардия", к примеру).
За тридцать лет пользования почтой ни одной рукописи у меня в пути не
потерялось, хотя слал я их довольно часто из глухих деревень, простыми или
заказными бандеролями. "Ценными", правда, никогда не отправлял - не
возникало такой необходимости. А вот получать - получаю, роскошно
переплетенные, многослойно завернутые, в полиэтиленовый мешочек заключенные,
с казенным уведомлением и личным пространным посланием автора, где
непременно есть слова:
"Простите, что отнимаю время..." Но не приходит в голову так высоко
оценившему свой писчебумажный труд человеку, что за ценной рукописью
писателю надо идти на главпочту, непременно с паспортом, преть в очереди,
терять рабочее время.
Видит бог, пошел бы я куда угодно и стоял бы в очереди сколь угодно,
поступился бы своей работой, если б рукописи эти соответствовали их
роскошной и дорогой упаковке. Увы, пока что мне не попалась рукопись,
которую захотелось бы отослать в редакцию с грифом: "ценная".
Дорогой Виктор Петрович!
Спасибо за поздравления!
И Вам счастья, радости, успешной работы. Только что вернулся из
Оренбурга, где прослышал от редактора "Урала" о Вашей буйной речи, что как
камень в пруд. В "Знамени" всегда едут не на волах, а на буйволах, лишь бы
доехали. Ей-богу, я уж и не рад, что связал Вас. Не хватало мне, чтобы по их
милости Вы охладели ко мне. Не надо! И как же Вы тогда не приехали? Говорите
точнее. Знаете ли, родной, ей-богу, хватает для писателя и того, что сердце
болит, и кочки ему ни к чему.
Ваш А. Макаров.
Дорогой мой Виктор Петрович!
Большое Вам спасибо! Прочел с интересом и думаю, что Вы в своей оценке
во многом правы. Только мне думается, что в оценке прошлой "независимости"
Камю не так уж прав. Но это частности. Очень рад, что успел сегодня получить
Ваше письмо. Я уж было начал беспокоиться Вашим молчанием. Мне даже неловко,