"Виктор Астафьев. Звездопад" - читать интересную книгу автора

не спрячешься от этого командующего "самоваром"!
- Охламон! - ругается Рюрик. - Сестрицу перевели в операционную.
Операционная мадама с одним товарищем капитаном активно дружила! Агния свет
Васильевна этого не любит!.. И еще учти - дежурит сестрица через сутки...
- По мне хоть через трое!..
- И зовут ее Лидкой.
- По мне хоть Маргариткой!..
- И ушивается возле нее тут лейтенантик один.
- По мне хоть генерал!
- Дурында! - взъелся и подскочил Рюрик. - Кого охмурить хочешь? Я ж
саратовский мужик! Я в этих вопросах!..
- Когда и выучился?
Рюрик отвечает не сразу, напускает на себя важность, неспешно
скручивает цигарку, ну вce-все делает степенно, важно, а ведь такой же
оголец, как и я, и, главное, знает ведь, что никакого действия этот солидный
кураж на меня не производит, а вот поди ж ты, кочевряжится! Видать, такая уж
порода у этих саратовских брехунов!
- У нас, у саратовских, знашь как?!
- Ну, как? - гляжу я на него, ухмыляюсь.
- А вот так! Родится малый - ему ни побрякушек, ни игрушек, а сразу
гармонь в руки и пошло: "Я не знаю, как у вас, а у нас, в Саратове,
девяноста лет старухи шухерят с ребятами!.." - Рюрик аж заподпрыгивал, аж
задом об койку заколотил так, что пружины забрякали.
- Трепло! - сказал я, отобрал у него цигарку, дотянул, погляделся в
кругленькое зеркальце, лежавшее на тумбочке Рюрика, поплевал на ладонь,
приплюснул ерша на маковке и отправился "к себе" - обдумывать положение.
В коридоре госпиталя реденько светят повешенные на стены керосиновые
лампешки с большей частью побитыми стеклами, а то и вовсе без стекол.
Копотно, людно. Пахнет горелой соляркой, карболкой, иодом, хлороформом,
гниющим человеческим мясом и кровью.
Нынче этакое скопище запахов изысканно называют "букетом".
Но еще смешанней, еще запутанней и разнообразней коридорный треп -
этакая "мыслительная разминка" перед сном, короче - самая настоящая трепотня
людей, без дела слоняющихся из угла в угол.
Вот возле школьной карты, истыканной спичками, изрисованной
намусленными карандашами и разными чернилами, сошлись "стратеги". С видом
если не заправского преподавателя академии, то хоть заместителя по
политчасти, директора нашей школы ФЗО - человек в кальсонах и с желтушно
цветущими глазами водит по карте пальцем:
- Главное препятствие на нашем пути: Висла и Одер. Героические наши
войска уже один из этих рубежей одолели и ведут неукротимое давление с
Сандомирского плацдарма - и лагерь хищного врага трещит по всем швам!..
Ему внимают, открывши рот, четверо контуженых - этим хоть что говори,
они все слушают и ничего не понимают, а пытаются по губам угадать - что к
чему.
Интересное вот тоже свойство с людьми происходит - отшибет память
человеку, я он впадет в детство, не только умственно, но и телесно, глядишь
сзади: стоит школьник в кальсонах, шея тонкая, затылок, кот у петуха, даже и
кость наружу, ручонки в кисти плоские, плечи узенькие, грудь запала.
"Как сюда ребятишки-то затесались?" - подумаешь. Но, глядьпоглядь,