"Мигель Анхель Астуриас. Глаза погребенных (Роман) " - читать интересную книгу автора

"Сансур, Сансур, Сансур!"
Октавио Сансур любил наблюдать, как Панегирика по пятницам давала
консультации. Ее покровительница вытаскивала из пропахшей потом колоды
карту, предсказывая судьбу желающим узнать свое будущее.
По пятницам в Бельялус, что в предместье угольщиков, отовсюду прибывали
дамы и кавалеры; правда, они появлялись здесь и в другие дни, но основным
днем визитов была пятница; посетители терпеливо ждали, что им будет
возвещено судьбой в образе Панегирики, а предсказательница разгадывала
будущее по замусоленным картам.
- Здесь тебе будет лучше, чем в приюте, - категоричным тоном заявила
донья Хуана мальчику, как только он появился в ее доме. - Главное зло
приютской жизни вот в чем: там людей приучают быть покорными, а, по-моему,
покорные люди - самые бесполезные. Эти приютские да богомольцы - тунеядцы и
бездельники, вот их и морят голодом. А здесь, у меня, все по-другому, и
будешь есть досыта. Меня зовут Хуана Тьма-Тьмущая, но не Хуана Голодуха. На
страстной неделе у меня слоеные пирожки, молоко, мясо, овощи; на праздник
тела господня - перец, фаршированный белым рисом; тыквочки, зажаренные
по-индейски к дню пятнадцатого августа; в день всех святых - холодная
закусочка, а на сочельник - пончики и сдоба. А на мои именины - маримба,
агуардьенте и маисовый пирог с мясом.
Некоторые приезжавшие из провинции сеньоры, одетые в платья из какой-то
топорщившейся ткани - словно скорлупа земляного ореха, - предпочитали чтение
"Оракула".
Возле лап Панегирики, под плетенной из проволоки власяницей, по краям
которой красовались припаянные оловом семь когтей дракона, - власяницей,
которая в свое время доставила немало утех монаху, брату Северандо де ла
Порсиункула, - дремала, сомкнув кожаные веки, "Книга Семи Знаков", как
называла ее Хуана Тьма-Тьмущая. Эту книгу она брала в руки, упомянув имя
пророка, и, прежде чем раскрыть ее, целовала семь раз.
Проведя пальцем по колонкам страниц книги судеб, где Вавилон оставил
полную бухгалтерию будущего вселенной, она обводила тем же пальцем какие-то
символы и чертила в воздухе разные кабалистические знаки и что-то похожее на
арабские письмена; потом засовывала кончик пальца в ухо, дабы услышать, что
поведала "Книга Семи Знаков" даме, которая пришла к ней узнать свою судьбу.
Одновременно донья Хуана заглядывала за вырез платья дамы, пытаясь
разглядеть, какое на той белье - шелковое или бумажное, - чтобы в
соответствии с этим установить плату.
Шло время, и покровительница Октавио перепоручила мальчика владельцу
одной из трех лучших парикмахерских города, где Сансур начал с того, что
шваброй и бронзовой лопаточкой подбирал с полу срезанные волосы клиентов -
разумеется, когда не требовалось наводить лоск на туфли посетителей или
смахивать с них пыль. Два-три раза в день он очищал плевательницы, собирал
окурки сигарет и гаванских сигар, по этой очень важной детали - по окуркам
клиентов - определяется разряд парикмахерской; затем он менял липкую бумагу
для мух, которую мошки усеивали настолько густо, что она становилась
черноволосой и вызывала не отвращение, а, скорее, зависть лысых клиентов,
приходивших сюда побриться, сделать маникюр или массаж.
Молодой мастер, костариканец, уроженец Пуэрто-Лимон, с горчичными
глазами и голосом трибуна, показывал мальчику буквы на газетных заголовках,
требуя, чтобы тот их запоминал, а позднее стал учить его грамоте по школьной