"Мигель Анхель Астуриас. Глаза погребенных (Роман) " - читать интересную книгу автора

- А если вы останетесь, кто вернется назад с быками и телегой? -
спросил Хуамбо. - Я-то умею править только мотокаром. Научился еще в
Бананере.
- .Не беспокойтесь, вернется сын сеньора Непо, и вы отправитесь
вместе...
- Сын?.. Вы хотите сказать, внук?..
- Да, верно, внук. Старикан выглядит молодо, и в голове не
укладывается, что он уже дед. А вы давно его знаете?
- Нет, знаю только, что у него когда-то были амуры с моей сестрой
Анастасией.
- Вашей сестре мы ничего не скажем.
- Кое-что придется сказать...
- Что ж, тогда сообщим, что есть надежда вернуть землю, но об остальном
- ни слова. Язычок у нее привязан слабовато, может проболтаться.
- Об этом я тоже подумывал. Но хорошо, что вы предупредили.
Одним прыжком Юпер выскочил на дорогу и залаял на летучих мышей и на
далекие фигуры угольщиков, которые проходили, согнувшись под тяжестью мешков
с золой, пепельно-серые, молчаливые. Юпер захлебывался от неистового лая -
его выводили из себя летучие мыши, чертившие ночной воздух, неожиданно
возникавшие и столь же неожиданно исчезавшие; его выводили из себя тени
людей, сгибавшихся под тяжестью мешков с остывшей золой - ничего не бывает
тяжелее мертвой пыли, - людей, ожесточенных тем, что им выпало на долю
перетаскивать останки когда-то великолепных стволов, и ветвей, и целых
лесов, превращенных в дрова и угли, а затем и в золу. Золу использовали как
щелочь на мыловарнях, разносящих смрад. Неподалеку находилась скотобойня,
где с утра до вечера лилась кровь, а по соседству с ней высилась тюрьма, где
тоже готовилось кровопролитие...
Спускались тени со стороны великой реки переливающихся световых пятен -
фонарей и автомобильных фар; высоко вверху огни словно увенчивали глубокий
овраг, куда сбрасывали золу, здесь же, среди зарослей крапивы, стояли
лачуги. Босиком, или в грубых самодельных сандалиях, или в старой,
поношенной обуви угольщики один за другим спускались в овраг. Толстый ковер
пыли поглощал звук их шагов. Они снимали с плеч веревки, которыми перевязаны
были джутовые мешки, освобождались от мекапаля - кожаной ленты,
перехватывавшей лоб и придерживавшей груз, и опорожняли мешки. Зола падала
на золу беззвучно, как свет луны, только что поднявшейся на горизонте.
Опустошив мешки, они вытряхивали их, кашляя, зевая и чихая; зола обжигала
глаза, от нее пересыхало в горле, горело в носу, и быстро-быстро, будто
опасаясь стервятников, зорко следивших, не свалится ли кто-нибудь из них
замертво - это обещало хищникам пир горой, - угольщики исчезали в своих
лачугах. Сооруженные из фанерных дощечек, обломков, каких-то брусков и
картона, лачуги терялись среди серебряных морей - под лунным светом походили
на моря необозримые мертвые пространства, покрытые белесой пылью сожженного
угля.

VI

- Здесь, говорите, и выросли?
- Да. Я остался сиротой, и меня подобрала одна сеньора, заменившая мне
мать. Она жила тут, неподалеку, в Бельялусе. В молодые годы она была