"Мигель Анхель Астуриас. Глаза погребенных (Роман) " - читать интересную книгу автора

- А все потому, что я не могла каких-то злосчастных три месяца
заплатить за угол. Возьми за молоко. Сволочи эти богачи, все они из одного
гов... из одной говядины!
- Жаль твоего мальчонку, но приказано не отпускать даже за звонкую
монету.
- Вот как? Такого я от Парика не ожидала...
- У хозяина есть имя. Что это еще за прозвище - Парик?
- Давай-давай молока, полтора стакана...
- Я и наливаю полтора...
- Эх, забыла купить крендельков, заговорилась с кумом...
- С чьим кумом?
- А паренька - разве он не христианская душа... Скоро поведу его на
конфирмацию...
- Бред!
- Что за бред?
- Бред! Чистый бред все эти церковные церемонии! Крещение - бредни
священника, этого пузатого юбочника, этого клопишки, пустомели и звонаря;
конфирмация - бредни епископа, который занимается шашнями с женами прихожан;
бракосочетание - бредни их обоих; соборование - бредни смерти...
- Здорово тебя напичкали катехизисом!
- Подзатыльниками... Кое-чему научила меня в детстве одна вегетарианка
- она, видишь ли, заходила к моему отцу, чтобы выпить молока с горячими
лепехами...
- Тоже бред!
- Я так и хотел сказать...
- Бред - я говорю не о лепешках, а о лепехах...
- Но ведь и они от коровы...
- Понимаю. И между прочим, понимаю и то, что наливать надо доверху, а
ты, смотри-ка, плеснул - и все. Я же говорила - полтора, а не полстакана...
- Ну и пройдоха! Нарочно заговаривает зубы, чтобы выждать, пока пена
спадет...
- От пройдохи и слышу! Вон что вздумал - на полстакана надуть. О мошне
Парика все заботишься...
Пока скотник доливал, Анастасиа вытащила из-за пазухи платочек с
деньгами, который хранила у самого сердца.
Черномазый мальчуган уснул; солнечными зайчиками на лице его играли
лучи, проникающие сквозь щели на крыше, - на верхней губе засохло молоко, и
при каждом вдохе он облизывался, наслаждаясь воспоминаниями о недавнем
счастье. Он видел себя во сне теленком. Теленочком пестрой коровы. Он повсю-
ду бродил за ней, подпрыгивая и помахивая хвостиком; лизал языком вымя,
чтобы дала пососать, или тыкался безрогой головенкой, когда иссякало молоко.
Бодал ее и бодал, а она отвечала ему долгим, мягким, меланхоличным мычанием.
Мулатка легла рядом с сыном на той же койке, после того как с жадностью
негритянки и брезгливостью белой женщины еще раз взглянула на остатки пищи,
которые отдал ей сеньор Хуан Непо. Вспомнив о том, что ей предстоит
заниматься розысками беспутного брата, она почувствовала себя совсем скверно
и даже не притронулась к пище. Даже отвернулась было от тарелки. Лучше уж
лечь на голодный желудок. Вообще-то грешно так думать. Отвращение к еде! Да
и силы теряешь. Она улеглась в одежде, не сняв блузку, сорочку и нижнюю
юбку. Ее преследовали блохи и вонь, застоявшаяся в лачуге. А где помыться? В