"Мигель Анхель Астуриас. Глаза погребенных (Роман) " - читать интересную книгу автора

- Раз вы просите, я пойду. Ладно уж, поищу брата. А вообще-то я так на
него зла, что, как только вижу его, пусть издалека, даже кишки
перевертываются. Но чтобы услужить вам, дон Непо... вы так добры к нам...
Сеньор Непо уже не слышал ее. Оседлав велосипед, он повернул в
переулок, ведущий к Эль-Мартинико. Мычание коров в загонах, ржание лошадей,
лай собак, кукареканье петухов, перезвон колоколов - эти звуки встречали его
повсюду, встречали, и провожали. Собственно, улиц здесь не было, одни лишь
тропинки - на отсыревшем песке, а кое-где путь обозначали плоские камни,
брошенные в грязь. Дома с внутренними двориками - патио, хижины и пустыри.
Огороды, сады, конюшни. Крутятся лопасти ветряков, поднимая воду из
колодцев. Разбойничают тут дрозды-санаты, по пронзительному пению которых
можно представить, что питаются они цикадами. Они стайками перелетают с
апельсинового дерева на авокадо, с авокадо на хокоте. Роса, как капельки
дождя, обрызгала плащ дона Непо, когда он, проезжая под деревьями, спугнул
стайку санатов. Он промчался так стремительно, что птицы едва успели
вспорхнуть.
Вот и Эль-Мартинико. Водоем, у которого стирают. Женщины склонились над
грудами белья. В этот ранний час их немного. Некоторые отправились к
колодцам за водой. Между вздыбленных скал тянутся цепочками козы, слышится
треск бича Мошки, москиты. Валяются отбросы, белеют кости, черепа.
Стервятники, которые так грузно ступают по земле, неожиданно легко взмывают
в воздух. Будто из-под колес велосипеда они взлетают, из последних сил
отрываясь от земли, но, набрав высоту, они горделиво парят над нещадной
колючей проволокой, над ближними холмами и голубыми горными цепями, над
посевами маиса и пастбищами, - парят господами автострады, по которой на
полной скорости мчатся быстроходные военные грузовики со слепящими фарами и
едва различимыми шоферами.
Расставшись с доном Хуаном Непо и все еще держа мальчугана на руках -
лишь голова его высовывалась из закинутой через плечо и чуть не волочившейся
по земле шали, - Анастасиа поискала глазами отшельника: идет ли он в
Потреро-де-Корона? Образ Хуана Корса не исчез из ее воображения. Он прошел
сквозь нее, но задержался в памяти, как призрачное видение - человек с
развевающейся по ветру бородой и глазками, сверкающими, словно угольки.
Прозвучали удары колокола, созывающего на пятичасовую мессу, и это было уже
не утро лета господнего тысяча шестьсот пятнадцатого, а печальное, как
всегда, печальное утро наших лет...
Мулатка вошла в полуразрушенные ворота. Взад и вперед по двору ходили
скотники, лениво переступали коровы и телята. На земле разбросаны сыромятные
ремни, подойники.
Отовсюду слышалось мычание, тягучее, пахнувшее парным молоком,
сливками, маслом, сыром, травой, мочой, навозом, отдававшее луговой зеленью
и дыханием влажной земли, грязными копытами и желтыми цветами, которые
выглядывали на лугу, как душистые очи раннего утра.
- Марсиал! - окликнула Анастасиа одного из работников - сухопарого,
безбородого и косоглазого крестьянина, и, как бы предчувствуя его отказ,
сказала: - Ты, конечно, не пожалеешь немного молока для парнишки...
- Если выложишь деньжата... Хозяин как-то узнал, что я раздариваю его
молоко по стаканчику - якобы продаю в долг, такого мне задал перцу, чуть не
побил. Можешь, - сказал он напоследок, - дать этой негодяйке негритянке яду,
но молока - ни капли!