"Виктор Авдеев. Моя одиссея (рассказы) " - читать интересную книгу автора

выучиться, и море есть, хоть и холодное. Мне очень хотелось посмотреть море.
- В Лисках плохо садиться, - авторитетно сказал я. - Охраны - как
нерезаных собак. Надо пройти до первой станции в сторону Воронежа, а там
любая товаруха наша.
- Ну и темный ты мужик, Ростовский, - снисходительно рассмеялся
Валет. - Кто же на товарухи садится? Одни грудные да инвалиды. Ездить надо
на экспрессах. Понял? Как дипкурьеры. Вот это да! Заберемся под вагон
первого же поезда - и дунем.
У меня по коже прошли мурашки, но показать, что я струсил, было стыдно.
Ночью подошел экспресс Сочи - Москва. На перроне ярко горели фонари,
паровоз, словно сердитый кот, распускал усы пара, позвякивали медные бляхи
носильщиков, народ с чемоданами, корзинами пер в зеленые лакированные
вагоны, важно, точно индюки, расхаживали охранники ТОГПУ. Попробуй-ка тут
сесть зайцем! Сгребут как милого.
- Иди за мной, - дернул меня за рубаху Валет, и мы очутились с другой
стороны экспресса в полной темноте. - Сейчас найдем собачий ящик, залезем -
и как в купе: полный фасон.
Я мысленно простился с белым светом. Спотыкаясь о шпалы, мы тронулись
вдоль состава, заглядывая под вагоны. Однако в поезде имелось всего два
собачьих ящика, и оба предусмотрительно были заперты кондукторами, а может
быть, просто в них везли более счастливых, чем мы, пассажиров- каких-нибудь
нэпманских пуделей или фокстерьеров.
- Не повезло нам, Валет, - обрадованно сказал я. - Ну, да ты не горюй.
Заночуем тут, а там, глядишь, какой товарнячок подвернется. Мне тетя всегда
говорила: тише едешь - дальше будешь.
- Подумаешь: собачатники заняты, - присвистнул Валет. - Видишь, под
вагонами рессоры? За них будем держаться, а сядем на ту вон железину над
колесной осью - и пожалуйста. Только как поезд тронется, не смотри вниз на
рельсы, а то голова может закружиться... Да что ты дрожишь как цуцик?
Уж не думал ли Валет, что я летучая мышь или овод и могу уцепиться даже
за голую стену? Мало не на четвереньках забрались мы под вагон, в потемках я
больно стукнулся обо что-то головой. Фу, до чего ж тут противно и неудобно:
ни осмотреться, ни разогнуть спину, все приходится делать на ощупь. По
неопытности я сел лицом к паровозу, а надо бы спиною.
Удары станционного колокола, давшего отправление составу Сочи - Москва,
отозвались у меня в душе погребальным звоном, и я еще судорожнее вцепился
руками в какие-то железки. Едва экспресс набрал скорость, как поднявшийся от
движения ветер стал срывать со шпал пыль, мелкие камни и кидать мне в глаза,
в нос, руки. Я зажмурился. Поезд летел без остановок на маленьких станциях,
меня насквозь продуло; пока мы достигли узловой, у меня было иссечено все
лицо, во рту и ушах полно земли, а сам я оглох от колесного грохота.
Я вылез из-под вагона, шатаясь как побитый. У Валета от холода зуб не
попадал на зуб. Мы побежали в третий класс греться, а как только поезду дали
отправление - вновь заняли свои места на рессорах. Теперь я уже освоился под
вагоном и не так боялся.
Хмурым утром, после нескольких часов такой бешеной езды, мы вылезли на
станции Грязи. Надо было достать чего-нибудь перекусить, отоспаться.
Набив животы ржаным хлебом и мятой прокисшей картошкой, которую нам по
дешевке уступила привокзальная торговка, мы отправились за поселок искать
копну сена или омет соломы.