"За третьей гранью" - читать интересную книгу автора (Морган Джезебел)

Элис

Как правило, ценить что-либо люди начинают, только это потеряв. Или столкнувшись с угрозой потери.

Свою жизнь я всегда ценила очень высоко. Выше всего на свете. И теперь на последнем издыхании бежала по бескрайним пескам пустыни. Я старалась бежать правильно, как нас учили на тренировках: не расходовать напрасно силы, контролируя дыхание, делая как можно меньше движений. Получалось не очень, но я старалась. Когда от твоей скорости зависит жизнь, запросто переплюнешь мировой рекорд.

Раскалённый песок обжигал ноги даже сквозь отнюдь не тоненькую подошву. Каждый шаг причинял боль, я словно видела ожоги на ступнях. Да, никогда не понимала русалочку, а теперь вовсе усомнилась в наличии у неё здравого ума. Добровольно терпеть такую боль ради какого-то занюханного принца захудалого государства?! Одно дело, что любовь действительно зла и по её прихоти можно и козла полюбить, но козла неблагодарного… Это уже слишком.

Я на пару мгновений остановилась, пытаясь отдышаться. Самочувствие было отвратительным: не смотря ни на что, плечи и руки обгорели, голову напекло до такой степени, что мне пару раз уже являлись миражи Хельги, Генриетты и Лехвы, тоскливо подвывающие на привиденческий манер. Всё тело ныло, ноги подламывались, а своим дыханием я могла уже по соперничать с драконами (по температуре, в смысле, а не по запаху!).

Я достала из кармана компас. Металлическая стрелка с нанесённой на её поверхность бледно-голубой эмалью, чуть подрагивая, указывала влево. То есть на север. Значит песчаный зверь ещё далеко: при его приближении компас указывал бы только на него. Хоть что-то радует, да и то несильно. Всё-таки зверь ползёт быстрее, чем я иду.

Хотелось только одного – упасть и уснуть. Но я прекрасно знала, что стоит мне лечь, как я больше не поднимусь. И я бежала дальше.

Передо мной прыгала по волнам песка корявая неровная тень. Солнце всё ниже клонилось к горизонту, одаривая негостеприимную пустыню последними крохами полуденного жара. Пески из ярко-золотых стали тёмно-оранжевыми. В воздухе разливалась серость сумерек, сглаживая границу горизонта. Приятная прохлада подбадривала, но приходилось смотреть под ноги, да и вообще вокруг. Кажется, именно ночью на поверхность выползает прячущаяся днём живность. Хотя мне встретился только один варан. Обменявшись голодными взглядами, мы разошлись подобру-поздорову, одинаково не вдохновлённые видом друг друга. Какое счастье, что у меня нет зеркала! Иначе сердечный приступ мне гарантирован…

Когда моя подруга-готка сказала, что ночь это лучшее время уток, я с ней согласилась. Потому что ночью все ненормальные люди спят (мама, папа и Хель) и дают нормальной мне спокойно слинять в ночной клуб. Так вот, сейчас я готова была забрать свои слова обратно. То, что ночью температура в пустыне падает с чуть ли не с пятидесяти градусов до пяти, я вспомнила только тогда, когда температура уже упала. Теперь я бежала уже, чтобы не замерзнуть. Зубы отбивали чечётку, меня тряс озноб. До меня дошло, почему в пустыне только один песок. От такого резкого перепада температуры любой камень в пыль рассыплется.

Иногда пески переходили в глинистые, растрескавшиеся от жары участки. С одного из самых высоких барханов они походили на пчелиные соты. Бежать по ним было гораздо удобней, чем по песку, так как в нём увязали тонкие каблучки моих сапог. Впрочем, здесь они изредка застревали в наиболее широких трещинах, что великолепно подтверждало народную мудрость про хрен и редьку. Я уже сколько раз кляла себя за то, что не надела что-нибудь без каблука. Но такыры(1) быстро заканчивались, и мне приходилось снова хромать по песку, увязнув ногой в норе какого-нибудь мелкого грызуна.

Как я убедилась на своём печальном опыте, гряды дюн гораздо легче обойти кругом, чем пытаться взобраться на них и спуститься. И дело даже не в том, что с одной стороны у них пологий склон, а с другой отвесный, а в том, что на их вершинах росли бурые (может другого цвета) сухие кустарники. Да ладно бы просто сухие! Так они же ещё цепкие и колючие! Продираться сквозь них то ещё удовольствие!

Внезапно мне показалось, что за мной кто-то наблюдает. Я остановилась, прислушиваясь и приглядываясь. Тишины не было. Тихо свистел ветер, поднимая в воздух крупицы песка, чтобы перенести их на друге место. Пока ветер слабый, это не заметно. Но стоит начаться песчаной буре, как рисунок барханов и дюн изменится. Где-то тихо шебуршали жители этого негостеприимного места. Не было в печальном пейзаже пустыни ничего необычного, но я чувствовала неясную тревогу. Тихое и непонятное чувство. Нет, мне ничего не угрожало. Не было щемящей боли, тихой паники. Я чувствовала чьё-то присутствие. В большом и шумном городе, это умение быстро исчезает, не в силах справиться с ощущением толпы. Но побыв несколько часов в гордом одиночестве, я снова стала остро чувствовать окружающий меня мир. Не так ярко, как мог бы стихийный маг или волхв, но и не так плоско и тускло как обыкновенный человек, не наделённый даром. Боковым зрением я заметила какое-то неясное движение, резко обернулась. Никого и ничего. Всего лишь пляска теней, убеждала себя я, стараясь как можно быстрей убраться от этого места подальше.

Не знаю, на что я надеялась, когда пыталась убежать от песчаного зверя. В очередной раз оглядываясь, я споткнулась и грохнулась на землю. Да ладно бы просто упала, так ещё и скатилась вниз по отвесному склону одной из самых маленьких и незаметных дюн. Всё-таки песок не асфальт, мои рёбра уцелели, но пострадал язык, который я прикусила, пытаясь в процессе скатывания высказать своё отрицательное мнение о происходящем. Холодный песок мне понравился не больше песка горячего, и я попыталась вскочить на ноги, как только небо перестало выписывать перед глазами замысловатые кренделя. Вскочить не получилось. Острая боль стрельнула в лодыжке, и я кулем повалилась на землю.

– Это подлый удар со стороны ландшафта! – горестно возопила я. – Он в сговоре с песчаным зверем! Я протестую!

Превозмогая боль и в гораздо большей степени обиду на этот несправедливый и жестокий мир, я вправила вывих. Глухо щёлкнуло. Болеть стало меньше, но неприятнее и дольше. На этот раз я поднималась гораздо осторожнее и, может быть, поэтому не упала. Идти удавалось с трудом, не превышая скорость беременной улитки. Соответственно шансов спастись у меня оставалось всё меньше и меньше. Как и следовало ожидать, много я не прошла. В самый неподходящий момент нога подломилась, и я снова, в который раз за этот бесконечный день, упала. Застонав от бессилия, я даже не попыталась встать. Сил совершенно не было. Глаза слипались, неимоверно хотелось спать, но преследующий тебя песчаный зверь является отличным бодрящим средством. Я закрыла глаза только на одно мгновение….

… а проснулась уже на рассвете, ёжась от холода. Что, без сомнения радовало, живая. Но не надолго. Острый запах озона неприятно резал глаза. Если у меня вчера и был шанс убежать от безмозглого хищника, то я его благополучно проспала. Но, несмотря на это, я себя отдохнувшей не чувствовала. Всё тело ныло, отказываясь двигаться, болела голова, хотелось пить и есть. Ночёвка на ледяном (как так быстро остыть умудрился? Днём же раскалённым был!) песке наверняка даром для моего организма не прошла. Но у меня было слишком плохое настроение, чтобы эти последствия определять.

Ну что ж, перед смертью хотя бы на рассвет полюбуюсь,– философски решила я, карабкаясь по склону бархана. Повертелась на месте, пытаясь определить, где восток и чуть не пропустила сам рассвет. Тёмное хмурое небо на горизонте медленно посветлело. С каждой минутой блекло-серый цвет сменялся сначала нежно-зелёным, мягкого салатного оттенка, потом прозрачным голубым. Медленно появлялись золотые и пурпурно-розовые лучи, затем и само солнце. В такую рань я могла смотреть на него не жмурясь. Солнцу, видимо не нравилось, что его заставляют работать фонарём в то время, как всё нормальное и ненормальное спит и видит сто сорок седьмой сон. Но постепенно его свет разгорался, прям таки лучась оптимизмом «Где наша не пропадала?!»

Везде пропадала, – покорно согласилась я, подставляя лицо первым лучам. Умирать не хотелось, но на спасение я уже не надеялась. Так глупо… Лучше уж бы получила заслуженную головомойку от папочки…

С неожиданной злостью подумала: «А вот фигушки!». Я достала компас. Чтоооо?! Стрелка окончательно свихнулась. Или свихнулась я? Но факт остаётся фактом: она крутилась, ни на секунду не останавливаясь, указывая то мне за спину, то вперёд. Я могла сделать только один вывод: зверей два. Один, вчерашний, преследовал меня с запада. Ещё один полз с востока. Хм, а стервозной госпоже Судьбе не кажется, что два зверя на одну меня слегка многовато? Попробовать убежать что ли?

Подумано – сделано. Бегу. Только куда и какой от этого прок? Правильно, никакого. Потому что через полчаса впереди блеснула антрацитовая плёнка песчаного зверя. По ближней ко мне кромке проскальзывали с сухим треском белые и голубые искры. Я с разгону налетела на невидимую силовую стену, меня по инерции откинуло назад, и я осторожно попятилась, пока не уткнулась спиной на ещё одну силовую стену. Оглянулась и нервно сглотнула. Этот зверь был раза в два больше, и искры на нём горели ярче. Чёрт… Вот бы они друг с другом передрались, а я бы по-тихому слиняла… Не получится, всё равно между ними стою.

Звери, похоже, наконец-то обнаружили присутствие друг друга и начали выяснять отношения, кому из них обломиться сегодня перекусон, а кому-то придётся ползти дальше не солоно хлебавши. Не скажу, что это меня радует, учитывая, что в роли обеда (скорее, раннего завтрака) выступаю я.

Сухой треск стал нестерпимым. Силовые волны толкали меня в разные стороны. В воздухе изредка свистели искры размером с хороший футбольный мяч, разбрызгивая вокруг себя яркие брызги. Они напоминали мне боевые сферы в исполнении Хельги. Те, конечно, получались гораздо лучше порталов, но базирующиеся на магии жизни годились только на освещение. Впрочем, она их так и использовала. А базирующиеся на магии земли напоминали идеально круглые замшелые валуны.

Дура! Нашла о чём в свои последние минуты думать. Хотя, что-то мне это напоминает… Очередная волна в спину бросила меня на колени, а та, что в лицо, заставила завалиться на бок, неловко подвернув под себя руку. Следующая волна протащила меня полметра по песку. Я протестующе взвыла:

– Вас, что мамочка не учила, что с едой надо обращаться аккуратно?!

Не знаю, услышали они меня (глупость какая… ну как могут слышать кремниевые амёбы?), но в следующий миг перед самым моим носом пронеслась сиреневая искра, от которой я едва успела заслониться рукой. Средний палец обожгло холодом, я с горестным оханьем схватилась за него. Кожу холодила гладкая поверхность рубинового кольца. А почему бы и нет?..

Сколько себя помню, я его никогда не снимала. И никогда не носила пустоту внутри себя скрученной до такого состояния. Заперла её входя в портал, и совсем забыла о ней… Словно почувствовав, что я о ней вспомнила, пустота упругим комочком толкнулась в груди. Интересно, а как она действует на кремнийорганические формы жизни? Щас проверим! Я резко сдёрнула кольцо. В тот же миг по телу прошла сильная судорога, мышцы напряглись до предела, и мне даже казалось, что прорвали кожу. Несколько минут я не могла сделать вдох или открыть глаза. Не было не яркой вспышки, ни громкого бабаха, но я поняла, что в этот раз победила. Больше не было вокруг меня силовых волн, не трещали искры, только запах озона ещё витал в воздухе.

И в этот момент я навсегда запомнила одну вещь – у отчаяния, смерти и спасения один запах – озона…

Мне было очень хреново. Все мышцы мелко подрагивали, дышать всё же удавалось, но с трудом. Меня бил озноб, хотелось сжаться в маленький комочек и тихонько захныкать как в детстве. Да ни за что! Превозмогая себя, поднялась, огляделась.

– Ну ни фига себе, – хриплый выдох обжог горло. Я снова медленно опустилась на землю, находясь в полном офигении. В ступоре нащупала кольцо и надела его, пока не потеряла. Было от чего свихнуться! Вокруг меня был круг чистого песка радиусом в несколько шагов, а дальше… Насколько я могла видеть, всё пространство покрывало что-то чёрное и явно мертвое. Причём ровным слоем. То ли сажа, то ли ещё что… А зачем гадать, ели можно подойти и посмотреть? Подошла, смотрю. Среди густой жирной сажи поблескивают частицы чего-то, напоминающего черные пластинки слюды. Интересно, что это? Уж точно не кремний. Он вроде всегда был серым. Я осторожно подняла одну пластинку. Тонкая, с острыми краями, но очень хрупкая, мгновенно сломалась в моих пальцах. Я задумчиво раскрошила её до конца. На коже даже налёта не осталось.

– Если смогу вернуться домой, напишу диссертацию о влиянии пустоты на кремнийорганические формы жизни, – неизвестно кому пообещала я, глядя в небо. Авось какой-нибудь бог (если ещё существует), покровительствующий естественным наукам, услышит и перенесёт меня домой. Кстати, а что с небом? Я как-то упустила из виду, что сейчас должно быть гораздо светлее. И откуда и с какой радости в пустыне такие тяжёлые серые тучи?

– Дождик, дождик, дождик, – радостно запрыгала на месте я, когда первые капли упали мне на лицо. Я подставила небу ладони, соединённые лодочкой, и дождь послушно наполнил их. Я с наслаждением выпила воду, сразу чувствуя себя лучше. Вознесла молитву всем известным мне богам, отвечающим за осадки, и достала компас. Он, увы, меня радовать не спешил. Стрелка по-прежнему крутилась на месте, не указывая направления. Я обиделась и забросила несговорчивую вещицу куда подальше и пошла в другую сторону.

Провела ладонью по волосам, приглаживая их и смахивая первые капли. Свою импровизированную косынку я уже не помню когда умудрилась потерять. Впрочем, с такой погодой получить солнечный удар мне не грозит.

Настроение медленно, но верно приближалось к нулю. Под ногами хлюпало, хрустело, скрипело и чавкало. Этот звук действовал на нервы. А они у меня тонкие, детские!.. Ну откуда в пустыне такой ливень, а? Ну не бывает такого, чтобы ни с того ни с сего… Ой, ду-ура! Ведь погода очень чутко реагирует на магические возмущения! Единовременный выброс более двадцати тысяч единиц маны(2) мог спровоцировать такой ливень не то что в пустыне, но и в Антарктиде! Но магический лимит среднестатистического мага моего возраста не превышает четырёх – пяти тысяч! Правда, не знаю, можно ли измерять в магических единицах пустоту… А, фиг с ней! Чего голову напрасно забивать?!

Размышляя таким образом, я перестала обращать внимание на окружающий мир. И ему это очень не понравилось. И я во что-то врезалась. Вернее в кого-то. Щупленький мужик в замызганной набедренной повязке до колен смотрел на меня с всё возрастающим ужасом. А когда, чуть не сойдя с ума от радости (ура! Люди!), я едва удержалась, чтоб не повиснуть у него на шее, выдавила из себя несколько фраз на английском, он вообще на колени бросился и пал ниц. Радость постепенно преобразовалась в недоумение.

– Эй, мужик, ты чего? – подозрительно осведомилась я. Он промычал что-то невразумительное и принялся довольно резво от меня отползать. Я шагнула к нему, но он вскочил на ноги и драпанул со скоростью новенького истребителя. – Пьяный что ли? – вслух удивилась я и захихикала, – Ага, а я – его белая горячка!..

Справедливо рассудив, что спасаться от чуда-юда, коим явилась к нему я, нормальный человек побежит не в пустыню, а к себе домой, я отправилась в ту же сторону. Дождь меня уже бесил и находиться на свежем воздухе ещё энное количество часов я не собиралась.

Вскоре показались небольшие аккуратненькие домики, низенькие и беленькие с маленькими окошками и пустыми дверными проемами. Я прошла по извилистой… хм… улице (а как иначе называется утоптанное пространство между домами?) и не встретила ни одного человека. Неужели я так кошмарно выгляжу, что меня за кровожадное чудовище принимают?

Однако следующее явление опровергло моё предположение. Или они меня дружной толпой бить решили? Без оружия? Типа, нам бы врага только повалить, а там ногами запинаем?..

Картина действительна была живописная: под ливнем шли, судя по количеству украшений на теле, представители местной аристократии. Впереди вышагивал сухощавый мужик в белом балахоне с короткими жезлами в руках и невысокий паренёк в золотом ожерелье и огромной голубой шапке, держащейся на оттопыренных ушах. В голове что-то щелкнуло, и я вспомнила, что в Древнем Египте такие шапки носили фараоны, и являлись они (шапки, а не фараоны) довольно-таки оригинальными коронами.

Подойдя ко мне, фараон и жрец (ну а кем ещё он может быть?) мне коротко поклонились, а остальные пали ниц, как давешний мужик. Я была такая вымотанная и голодная, что безропотно позволила подхватить себя под белы рученьки и увести с осточертевшего свежего воздуха.

(1 Плоские глинистые поверхности, почти лишенные растительности, площадь от нескольких м2 до десятков км2. Весной обычно заливаются водой.)

(2 Такое название прилипло к условным единицам, измеряющим магию, благодаря компьютерным игрушкам. Магистры и мэтры сначала плевались, а потом привыкли.)