"Игорь Аверьян. Из глубины багряных туч " - читать интересную книгу автора

сильнее покраснев и отворачиваясь смущенно, и быстро уходит к себе. В проеме
двери она оглядывается лучисто. - Я сейчас чайку горяченького попью и...
съезжу, хорошо? Поставите чайник, Катерина Степановна?..
- Конешно-конешно, Любушка... переодевайся пока, - торопливо говорит
баб Катя. - Оладушек утрешних поешь? С вареньицем абрикосовым, а? Я разогрею
мигом...
"Я разве против?.. Ох, Любонька... душа моя душенька..."
Баб Катя ковыляет на кухню, она же столовая: просторная, полная воздуха
комната с двойным в ширину окном. Моей маме всегда хотелось иметь полную
воздуха и света кухню-столовую. Баб Катя зажигает газовую плиту и ставит
чайник.
За окном смеркается. Там все тот же противный, шальной визг норд-оста,
черные тучи мчатся над черными садами. В доме же тепло и тихо, на кухне
яркий свет горит в люстре, хлеб лежит на большом блюде под белой тряпицей...
Баб Катя достает из холодильника миску с оладьями, перекладывает их на
сковороду и вздыхает, посматривая в синеющий сумрак в окне. "Кто же это был?
Господи, шляются всякие... но родинка, родинка!.. И глаза какие-то
похожие... хоть и в кругах черных... Ой, Господи-и-и... Чего только не
померещится..."
- Какие мы ему матери, - спустя мгновение сочатся в пространство ее
сокрушенные шепоты, плавают под высоким потолком: между старинной посудной
горкой - просторным обеденным столом под клеенчатой скатертью с весело
изображенными на ней фруктами - плитой - и печью с наставленными на ней
днами вверх кастрюлями и сковородками; сочатся шепоты: - Какие мы ему
матери; одна - стара: я бабка, не мать; пора копыта отбрасывать; другая
мужской любви хочет, вон - сияет, свечечка, для своего Павлуши, Пал
Сергеича... пестует Атеню, как сына родного, а все ж и своих детей
хочется... А еще говорят, Бог есть; за что же он Атеню-то сиротой сделал? за
какие таки грехи наказал?.. У батюшки один ответ: пути Господни
неисповедимы...
И - плавают, плавают шепоты в уютной, просторной кухне, а там и чайник
на плите тоже, словно голос пробуя, тихонько зашептал что-то и вплел в
шепоты баб Кати свой шепот, и оба шепчут, шепчут, шепчут...
...кипит, кипит на тихом негасимом огне тихая жизнь в большом доме, где
есть комната с огромным книжным шкафом, в доме с виноградником, садом и
огородом, где с мальчиком живут полная надежд на счастье тетя мальчика по
матери Любовь Никитична, "тетя Люба", и бабушка мальчика по отцу Катерина
Степановна, "баб Катя". Она называет себя и тетю Любу "матери". "А кто ж
мы?" - улыбается она.
Никого родных у мальчика Атени Тимакова больше нет.


_______________

Шестидесятый год, восьмое сентября, четверг, одиннадцать вечера без
каких-то минут. От центральной площади Азовска ровно по расписанию
отправился автобус городского маршрута. Большинство пассажиров возвращалось
из театра: в Азовске шли гастроли ленинградского БДТ; в тот вечер игралась
какая-то из пьес Горького.
Спустя четверть часа автобус одолевал длинный подъем, за переломом