"Эрнст Августин. Хорошие деньги " - читать интересную книгу автора

деньги, - я поймал себя на том, что начал вчитываться.
У меня есть представление о том, что такое писатель. Писатель,
например, Томас Манн. Генрих Манн тоже. Фейхтвангер и Фаллада. Естественно,
это великие писатели. Но то, как мой дядя изобразил этого бедного мальчишку,
этого сорванца, который исключительно ради игры однажды собственноручно
изготовил свинцовый талер, сидя в своей землянке прошлого века, - не так уж
и плохо это сделано, на мой взгляд.
Я не прочитал всю рукопись, только полистал, но то, как мальчишка
набирал силу, становился все богаче и богаче, как он постепенно переработал
всю свинцовую крышу церкви и тем самым навлек на себя проклятие, которое все
же не осуществилось, потому что он в конце концов сделал для церкви кровлю
из чистого серебра - подумать только! - это хоть и патетично, немного
неуклюже, может быть, и любительски, но я тем не менее просидел над этой
рукописью полдня.
Нет, единственно ценный объект, если к нему вообще применимо слово
"ценный", стоит прямо передо мной на письменном столе. Прямо у меня перед
носом, только почему-то я до сих пор его не замечал: маленькая резная
фигурка из слоновой кости, изображающая старика, согнувшегося под тяжестью
перевязанного тюка. Видимо, китайская или японская, что-то вроде того, во
всяком случае тонкая работа, и вид у этой фигурки очень дорогой, уж точно из
слоновой кости, это могу определить даже я. И когда я озирался в поисках
лупы, чтобы рассмотреть объект подробнее, то заметил, так сказать, краешком
глаза, что фигурка стоит на почтовом конверте.
Это было символично.
Удивительно, что до сих пор я этот конверт не замечал. Он лежал на
столе прямо у меня перед носом. Я готов был предположить, что какая-то
невидимая рука подсунула мне это письмо в последний момент. Или, если пойти
еще дальше: как будто бы дядя нарочно положил его на самом виду, специально,
чтобы я его не заметил. Вот это, пожалуй, самое вероятное, наивероятнейшее.
Потому что написано в письме было следующее:
Дорогой племянник,
это говорит твой дядя Августин. (Говорит с того света.) Когда ты
найдешь это письмо - возможно, не сразу, а с большим опозданием, потому что
оно лежит на самом виду, - ты не только унаследуешь колоссальное, по твоим
меркам, состояние, но и будешь вынужден проделать громадную работу, чтобы
разыскать это состояние. С этим я могу тебя только поздравить. (Наверное, он
имеет в виду первое, хотя я не вполне уверен.) Я не могу утверждать, что
чрезмерно любил тебя, но все же родственные чувства - весьма далекие от
ненависти - питал, и в достаточной степени, чтобы вывести тебя на большую
кучу денег. Вот тут и начинаются мои тревоги и заботы - касательно этой
кучи: как бы она не попала в чужие руки. Поэтому тебе в твоих поисках
придется довольствоваться намеками.
Ищи не в тех двух с половиной тоннах бумаг, которые громоздятся в этом
очень дорогом рабочем кабинете, хотя я уверен, что ты все равно их
перероешь. Лучше подумай над тем, что ты в этом доме видел и что делал -
день за днем, как бы малозначительно тебе это ни казалось.
Следуй за днями и следуй за усилиями. Таким образом ты, может статься,
найдешь то, что ищешь, раньше, чем это сделают другие, вернее, раньше, чем
это сделает другая. Ты уже знаешь, кого я имею в виду.
Подсказка: так, как это было, вовсе, может быть, и не было.