"Эрнст Августин. Хорошие деньги " - читать интересную книгу автора

И вот я сижу в его рабочем кабинете, обшитом дорогими панелями красного
дерева. Я пытаюсь разобраться в нагромождении бумаг и документов. При этом я
напоминаю себе человека, который силится разглядеть что-то сквозь
тонированное стекло. Ведь я ничего не понимаю во всем этом бухгалтерском
сведении концов с концами, в этих нулевых балансах и фиктивных конечных
значениях, оставленных мне дядей.
Разве что через год-два или через пять лет где-то в потайных ящиках,
между строк двойной бухгалтерии, которая велась в течение полувека,
обнаружится каких-нибудь восемь с половиной миллионов швейцарских франков.
Как знать.
Вначале шла масса актов, сертификатов и стоимостных документов; все они
выглядели очень весомо, очень серьезно, иные были просто загляденье:
напечатанные в цвете, с качеством денежных купюр - с волнистыми линиями,
даже с водяными знаками во всю ширину листа. Целые серии таких бумаг.
Прошитых и тщательно пронумерованных.
Тем не менее я не мог отделаться от ощущения, что это, скорее,
напоминает коллекцию, любительское собрание документов, ничего не стоящих
сами по себе и сохраняемых просто ради оттисков на них - каких-нибудь
портретов патриархов или дымящихся заводских труб. И вид у этих документов
был такой же старинный.
Второе зловещее скопление состояло вообще только из счетов и квитанций.
Сплошной бумажный мусор, банковские выписки на желтоватых, розовых, голубых
листах, собранные поквартально, погодно, подебетно и покредитно, задом
наперед и спереди назад. И сколько! Я натыкался на даты вплоть до 1961 года,
нет, вот даже 1.06.58. И все это подшито как неисполненное. Что, может, я
должен это исполнить теперь? Открытое и закрытое, кредит и дебет, а какая
разница между "валютным счетом" и выплатой "против валюты"? Активы с шестью
нулями на Азорах необнаружимы. Coll your financial advisor today - yours
truly Citybank Vienna.
Клянусь, что моему племяннику, если таковой у меня когда-нибудь будет,
после моей кончины я оставлю точно такие же трудности, и именно
по-английски, в этом я клянусь.
Потому что третья груда бумаг - еще грознее. Как я понимаю, мой дядя
заказал себе этот стол размером с лодку - даже знать не хочу, во сколько он
ему обошелся, и уже молчу о том, какая это безвкусица, - только для того,
чтобы набить его двумя тоннами исписанной бумаги. Исписанной им самим,
собственноручно! Я не преувеличиваю, здесь по меньшей мере тонна, это явно
дядин округлый почерк - и все карандашом. Боже мой!
Да тут как минимум двадцать, если не больше, романов, или черновиков
романов, или как это еще называется, каждый толщиной страниц этак в тысячу,
причем две трети зачеркнуто. Так и хочется сказать: и слава Богу, что
зачеркнуто.
Вскоре я замечаю, что каждое произведение представлено еще и в
нескольких вариантах, тоже по большей части перечеркнутых. Листы дневника,
ага, был дневник, это даже интересно. Но ценного, по-настоящему ценного,
здесь ничего нет. "Хорошие деньги", повествование Августина Файнголъда- это
никакие не деньги, а всего лишь четыреста страниц рукописи. Даже если
исключить вычеркнутое, то оставшееся вряд ли можно рассматривать как деньги,
к тому же еще и хорошие.
Речь в этом повествовании идет о бедном юноше, который сам делает себе