"Протопоп Аввакум. Житие протопопа Аввaкума, им самим написанное " - читать интересную книгу автора

бес вздивиял в Филиппе, и начал чепь ломать, бесясь, и кричать неудобно. На
всех домашних нападе ужас, и зело голка бысть велика. Аз же без исправления
приступил к нему, хотя ево укротити; но не бысть по-прежнему. Ухватил меня и
учал бить и драть и всяко меня, яко паучину, терзает, а сам говорит: "попал
ты мне в руки!" Я токмо молитву говорю, да без дел не пользует и молитва.
Домашние не могут отнять, а я и сам ему отдался. Вижу, что согрешил: пускай
меня бьет. Но, - чюден господь! - бьет, а ничто не болит. Потом бросил меня
от себя, а сам говорит: "не боюсь я тебя!" Полежал маленько, с совестию
собрался. Воставше, жену свою сыскал и пред нею стал прощатца[106] со
слезами, а сам ей, в землю кланяясь, говорю: "согрешил, Настасья Марковна, -
прости мя, грешнаго!" Она мне также кланяется. Посем и с Фетиниею тем же
образом простился. Таже лег среди горницы и велел всякому человеку бить себя
плетью по пяти ударов по окаянной спине: человек было с двадцеть, - и жена,
и дети, все, плачючи, стегали. А я говорю: "аще кто бить меня не станет, да
не имать со мною части во царствии небеснем!" И они, нехотя бьют и плачют; а
я ко всякому удару по молитве. Егда ж все отбили, и я, воставше, сотворил
пред ними прощение. Бес же, видев неминучюю, опять вышел вон из Филиппа. И я
крестом ево благословил, и он по-старому хорош стал. И потом исцелел божиею
благодатиею о Христе Исусе, господе нашем, ему ж слава.
А егда я был в Сибири, - туды еще ехал, - и жил в Тобольске, привели ко
мне бешанова, Феодором звали. Жесток же был бес в нем. Соблудил в велик день
с женою своею, наругая праздник, - жена ево сказывала, - да и взбесился. И
я, в дому своем держа месяца с два, стужал об нем божеству, в церковь водил
и маслом освятил, и помиловал бог: здрав бысть, и ум исцеле. И стал со мною
на крылосе петь в литоргию; во время переноса и досадил мне. Аз в то время,
побив его на крылосе, и в притворе[107] велел пономарю приковать к стене. И
он, вышатав пробой, пущи и первова вбесясь, в обедню ушел на двор к большому
воеводе и, сундуки разломав, платье княинино на себя вздел, а их розгонял.
Князь же, осердясь, многими людьми в тюрьму ево оттащили; он же в тюрьме
юзников бедных всех перебил и печь разломал. Князь же велел ево в деревню к
жене и детям сослать. Он же, бродя в деревнях, великие пакости творил. Всяк
бегает от него. А мне не дадут воеводы, осердясь. Я по нем пред владыкою
плакал всегда. Посем пришла грамота с Москвы, - велено меня сослать из
Тобольска на Лену, великую реку. И егда в Петров день собрался в дощенник,
пришел ко мне Феодор целоумен, на дощеннике при народе кланяется на ноги
мои, а сам говорит: "спаси бог, батюшко, за милость твою, что помиловал мя.
По пустыни-де я бежал третьева дни, а ты-де мне явился и благословил меня
крестом, и беси-де прочь отбежали от меня, и я пришел к тебе поклонитца и
паки прошу благословения от тебя". Аз же, на него глядя, поплакал и
возрадовался о величии божии, понеже о всех нас печется и промышляет
господь: ево исцелил, а меня возвеселил! И поуча ево, благословя, отпустил к
жене ево и детям в дом. А сам поплыл в ссылку, моля о нем Христа, сына
божия-света, да сохранит его и впредь от неприязни. А назад я едучи,
спрашивал про него, и мне сказали: "преставился-де, после тебя годы с три
живучи христиански с женою и детьми". Ино добро, Слава богу о сем!
Простите меня, старец с рабом тем Христовым: вы мя понудисте сие
говорить. А однако уж розвякался,[108] - еще вам повесть скажу. Как в попах
еще был, там же, где брата беси мучили, была у меня в дому моем вдова
молодая, - давно уж, и имя ей забыл, помнится, Офимьею звали, - ходит и
стряпает, и все хорошо делает. Как станем в вечер начинать правило, так ея