"Протопоп Аввакум. Житие протопопа Аввaкума, им самим написанное " - читать интересную книгу автора

за молитв святых отец наших!" А он пущи бесится, кричит, и дрожит, и бьется.
Аз же, помощию божиею, в то время не смутихся от голки[100] тоя бесовския.
Кончавше правило, паки начах молитися Христу и богородице со слезами,
глаголя: "владычице моя, пресвятая богородице! покажи, за которое мое
согрешение таковое ми бысть наказание, да, уразумев, каяся пред сыном твоим
и пред тобою, впредь тово не стану делать!" И, плачючи, послал во церковь по
потребник[101] и по святую воду сына своего духовнаго Симеона - юноша таков
же, что и Евфимей, лет в четырнадцеть, дружно меж себя живуще Симеон со
Евфимием, книгами и правилом друг друга подкрепляюще и веселящеся, живуще
оба в подвиге крепко, в посте и молитве. Той же Симеон, плакав по друге
своем, сходил во церковь и принес книгу и святую воду. Аз же начах
действовать над обуреваемым молитвы Великаго Василия с Симеоном: он мне
строил кадило и свещи и воду святую подносил, а прочии держали беснующагося.
И егда в молитве речь дошла: "аз ти о имени господни повелеваю, душе немый и
глухий, изыди от создания сего и ктому не вниди в него, но иди на пустое
место, идеже человек не живет, но токмо бог призирает", - бес же не слушает,
не идет из брата. И я паки ту же речь в другоряд, и бес еще не слушает, пущи
мучит брата. Ох, горе мне! Как молыть? - и сором, и не смею; но по старцеву
Епифаниеву повелению говорю; сице было: взял кадило, покадил образы и
беснова и потом ударился о лавку, рыдав на много час. Восставше, ту же
Василиеву речь закричал к бесу: "изыди от создания сего!" Бес же скорчил в
кольцо брата и, пружався,[102] изыде и сел на окошко; брат же быв яко мертв.
Аз же покропил ево водою святою; он же, очхняся, перстом мне на беса,
седящаго на окошке, показует, а сам не говорит, связавшуся языку его. Аз же
покропил водою окошко, и бес сошел в жерновый угол.[103] Брат же и там ево
указует. Аз же и там покропил водою, бес же оттоле пошел на печь. Брат же и
там указует. Аз же и там тою же водою. Брат же указал под печь, а сам
перекрестился. И аз не пошел за бесом, но напоил святою водою брата во имя
господне. Он же, воздохня из глубины сердца, сице ко мне проглагола: "спаси
бог тебя, батюшко, что ты меня отнял у царевича и двух князей бесовских!
Будет тебе бить челом брат мой Аввакум за твою доброту. Да и мальчику тому
спаси бог, которой в церковь по книгу и воду ту ходил, пособлял тебе с ними
битца. Подобием он что и Симеон же, друг мой. Подле реки Сундовика меня
водили и били, а сами говорят: нам-де ты отдан за то, что брат твой Аввакум
на лошедь променял книгу, а ты-де ея любишь; так-де мне надобе брату
поговорить, чтоб книгу ту назад взял, а за нея бы дал деньги двоюродному
брату". И я ему говорю: "я, - реку, - свет, брат твой Аввакум". И он мне
отвещал: "какой ты мне брат? Ты мне батько; отнял ты меня у царевича и у
князей; а брат мой на Лопатищах живет, - будет тебе бить челом". Аз же паки
ему дал святыя воды; он же и судно у меня отнимает и съесть хочет, - сладка
ему бысть вода! Изошла вода, и я пополоскал и давать стал; он и не стал
пить. Ночь всю зимнюю с ним простряпал. Маленько я с ним полежал и пошел во
церковь заутреню петь; и без меня беси паки на него напали, но легче
прежнева. Аз же, пришед от церкви, маслом ево посвятил, и паки бесы отыдоша,
и ум цел стал; но дряхл бысть, от бесов изломан: на печь поглядывает и
оттоля боится; егда куды отлучюся, а беси и наветовать ему станут. Бился я с
бесами, что с собаками, недели с три за грех мой, дондеже взял книгу и
деньги за нея дал. И ездил к другу своему Илариону игумну: он просвиру вынял
за брата; тогда добро жил, - что ныне архиепископ резанской, мучитель стал
xристианской. И иным духовным я бил челом о брате, и умолили бога о нас,