"Протопоп Аввакум. Житие протопопа Аввaкума, им самим написанное " - читать интересную книгу автора

то знаю, что вся в церкви, от святых отец преданная, свята и непорочна суть.
Держу до смерти, яко же приях; не прелагаю предел вечных, до нас положено:
лежи оно так во веки веком! Не блуди, еретик, не токмо над жертвою Христовою
и над крестом, но и пелены не шевели. А то удумали со дьяволом книги
перепечатать, вся переменить - крест на церкви и на просвирах переменить,
внутрь олтаря молитвы иерейские откинули, ектеньи переменили, в крещении
явно духу лукавому молитца велят, - я бы им и с ним в глаза наплевал, - и
около купели против солнца лукаво-ет их водит, такоже и, церкви святя,
против солнца же и, брак венчав, против солнца же водят, - явно противно
творят, - а в крещении и не отрицаются сатоны. Чему быть? - дети ево: коли
отца своево отрицатися захотят! Да что много говорить? Ох, правоверной
душе! - вся горняя долу быша. Как говорил Никон, адов пес, так и сделал:
"печатай, Арсен, книги как-нибудь, лишь бы не по старому!" - так-су и
сделал. Да больши тово нечим переменить. Умереть за сие всякому подобает.
Будьте оне прокляты, окаянные, со всем лукавым замыслом своим, а страждущим
от них вечная память трижды!
Посем у всякаго правовернаго прощения прошу: иное было, кажется, про
житие то мне и не надобно говорить; да прочтох Деяния апостольская и
Послания Павлова, - апостоли о себе возвещали же, егда что бог соделает в
них: не нам, богу нашему слава. А я ничто ж есмь. Рекох, и паки реку: аз
есмь человек грешник, блудник и хищник, тать и убийца, друг мытарем и
грешникам и всякому человеку лицемерец окаянной. Простите же и молитеся о
мне, а я о вас должен, чтущих и послушающих. Больши тово жить не умею; а что
сделаю я, то людям и сказываю; пускай богу молятся о мне! В день века вси жо
там познают соделанная мною - или благая или злая. Но аще и не учен словом,
но не разумом; не учен диалектики и риторики и философии, а разум Христов в
себе имам, яко ж и Апостол глаголет: "аще и невежда словом, но не разумом".
Простите, - еще вам про невежество свое побеседую. Ей, сглупал, отца
своего заповедь преступил, и сего ради дом мой наказан бысть; внимай, бога
ради, како бысть. Егда еще я попом бысть, духовник царев, протопоп Стефан
Вонифантьевичь, благословил меня образом Филиппа митрополита да книгою
святаго Ефрема Сирина, себя пользовать, прочитая, и люди. Аз же, окаянный,
презрев отеческое благословение и приказ, ту книгу брату двоюродному, по
докуке ево, на лошедь променял. У меня же в дому был брат мой родной, именем
Евфимей, зело грамоте горазд и о церкве велико прилежание имел; напоследок
взят был к большой царевне вверх во псаломщики, а в мор и с женою скончался.
Сей Евфимей лошедь сию поил и кормил и гораздо об ней прилежал, презирая
правило многажды. И виде бог неправду в нас с братом, яко неправо по истине
ходим, - я книгу променял, отцову заповедь преступил, а брат, правило
презирая, о скотине прилежал, - изволил нас владыко сице нака-зать: лошедь
ту по ночам и в день стали беси мучить, - всегда мокра, заезжена, и еле жива
стала. Аз же недоумеюся, коея ради вины бес так озлобляет нас. И в день
недельный после ужины, в келейном правиле, на полунощнице, брат мой Евфимей
говорил кафизму непорочную и завопил высоким гласом: "призри на мя и помилуй
мя!" - и, испустя книгу из рук, ударился о землю, от бесов поражен бысть, -
начат кричать и вопить гласы неудобными, понеже беси ево жестоко начаша
мучить. В дому же моем иные родные два брата - Козма и Герасим, больши ево,
а не смогли удержать ево, Евфимия; и всех домашних человек с тридцеть, держа
ево, рыдают и плачют, вопиюще ко владыке: "господи помилуй, согрешили пред
тобою, прогневали твою благостыню, прости нас, грешных, помилуй юношу сего,