"Протопоп Аввакум. Житие протопопа Аввaкума, им самим написанное " - читать интересную книгу автора

Егда в Даурах я был, на рыбной промысл к детям по льду зимою по озеру
бежал на базлуках;[77] там снегу не живет, морозы велики живут, и льды
толсты замерзают, - близко человека толщины; пить мне захотелось и, гараздо
от жажды томим, итти не могу; среди озера стало: воды добыть нельзя, озеро
верст с восьмь; стал, на небо взирая, говорить: "господи, источивый из
камени в пустыни людям воду, жаждущему Израилю, тогда и днесь ты еси! напой
меня, ими же веси судьбами, владыко, боже мой!" Ох, горе! не знаю, как
молыть; простите, господа ради! Кто есмь аз? умерый[78] пес! - Затрещал лед
предо мною и расступился чрез все озеро сюду и сюду и паки снидеся: гора
великая льду стала, и, дондеже уряжение[79] бысть, аз стах на обычном месте
и, на восток зря, поклонихся дважды или трижды, призывая имя господне
краткими глаголы из глубины сердца. Оставил мне бог пролубку маленьку, и я,
падше, насытился. И плачю и радуюся, благодаря бога. Потом и пролубка
содвинулася, и я, востав, поклоняся господеви, паки побежал по льду куды мне
надобе, к детям. Да и в прочии времена в волоките моей так часто у меня
бывало. Идучи, или нарту волоку, или рыбу промышляю, или в лесе дрова секу,
или ино что творю, а сам и правило в те поры говорю, вечерню, и завтреню,
или часы - што прилучится. А буде в людях бывает неизворотно,[80] и станем
на стану, а не по мне товарищи, правила моево не любят, а идучи мне нельзя
было исполнить, и я, отступя людей под гору или в лес, коротенько сделаю -
побьюся головою о землю, а иное и заплачется, да так и обедаю. А буде жо по
мне люди, и я, на сошке[81] складеньки[82] поставя, правильца поговорю; иные
со мною молятся, а иные кашку варят. А в санях едучи, в воскресныя дни на
подворьях всю церковную службу пою, а в рядовыя дни, в санях едучи, пою; а
бывало, и в воскресныя дни, едучи, пою. Егда гораздо неизворотно, и я хотя
немножко, а таки поворчю. Яко же тело алчуще желает ясти и жаждуще желает
пити, тако и душа, отче мой Епифаний, брашна[83] духовнаго желает; не глад
хлеба, ни жажда воды погубляет человека; но глад велий человеку - бога не
моля, жити.
Бывало, отче, в Даурской земле, - аще не поскучите послушать с рабом
тем Христовым, аз, грешный, и то возвещу вам, - от немощи и от глада
великаго изнемог в правиле своем, всего мало стало, только павечернишные
псалмы, да полунощницу, да час первой, а больши тово ничево не стало; так,
что скотинка, волочюсь; о правиле том тужу, а принять ево не могу; а се уже
и ослабел. И некогда ходил в лес по дрова, а без меня жена моя и дети, сидя
на земле у огня, дочь с матерью - обе плачют. Огрофена, бедная моя горемыка,
еще тогда была невелика. Я пришел из лесу - зело робенок рыдает; связавшуся
языку ево, ничего не промольпъ, мичит к матери, сидя; мать, на нее глядя,
плачет. И я отдохнул и с молитвою приступил к робяти, рекл: "о имени
господни повелеваю ти: говори со мною! о чем плачешь?" Она же, вскоча и
поклоняся, ясно заговорила: "не знаю, кто, батюшко государь, во мне сидя,
светленек, за язык-от меня держал и с матушкою не дал говорить; я тово для
плакала, а мне он говорит: скажи отцу, чтобы он правило попрежнему правил,
так на Русь опять все выедете; а буде правила не станет править, о нем же он
и сам помышляет, то здесь все умрете, и он с вами же умрет". Да и иное
кое-что ей сказано в те поры было: как указ по нас будет и сколько друзей
первых на Руси заедем, - все так и сбылося. И велено мне Пашкову говорить,
чтоб и он вечерни и завтрени пел, так бог ведро даст, и хлеб родится, а то
были дожди беспрестанно; ячменцу было сеено небольшое место за день или за
два до Петрова дни, - тотчас вырос, да и сгнил было от дождев. Я ему про