"Протопоп Аввакум. Житие протопопа Аввaкума, им самим написанное " - читать интересную книгу автора

больных и раненых, кои там негодны, человек с десяток, да я с женою и с
детьми - семнадцеть нас человек, в лодку седше, уповая на Христа и крест
поставя на носу, поехали, амо же бог наставит, ничево не бояся. Книгу
Кормчию дал прикащику, и он мне мужика кормщика дал. Да друга моего выкупил,
Василия, которой там при Пашкове на людей ябедничал и крови проливал и моея
головы искал; в ыную пору, бивше меня, на кол было посадил, да еще бог
сохранил! А после Пашкова хотели ево казаки до смерти убить. И я, выпрося у
них Христа рада, а прикащику выкуп дав, на Русь ево вывез, от смерти к
животу, - пускай ево, беднова! - либо покается о гресех своих. Да и другова
такова же увез замотая. Сего не хотели мне выдать; а он ушел в лес от смерта
и, дождався меня на пути, плачючи, кинулся мне в карбас.[64] Ано за ним
погоня! Деть стало негде. Я-су, - простите! - своровал: яко Раав блудная во
Ерихоне Исуса Наввина людей, спрятал ево, положа на дно в судне, и постелею
накинул, и велел протопопице и дочери лечи на нево. Везде искали, а жены
моей с места не тронули, - лишо говорят: "матушка, опочивай ты, и так ты,
государыня, горя натерпелась!" А я, - простите бога ради, - лгал в те поры и
сказывал: "нету ево у меня!" - не хотя ево на смерть выдать. Поискав, да и
поехали ни с чем; а я ево на Русь вывез. Старец да и раб Христов, простите
же меня, что я лгал тогда. Каково вам кажется? не велико ли мое согрешение?
При Рааве блуднице, она, кажется, так же сделала, да писание ея похваляет за
то. И вы, бога ради, порассудите: буде грехотворно я учинил, и вы меня
простите; а буде церковному преданию не противно, ино и так ладно. Вот вам и
место оставил: припишите своею рукою мне, и жене моей, и дочери или прощение
или епитимию, понеже мы за одно воровали - от смерти человека ухоронили, ища
ево покаяния к богу. Судите же так, чтоб нас Христос не стал судить на
страшном суде сего дела. Припиши же что-нибудь, старец.
Бог да простит тя и благословит в сем веце и в будущем, и подружию твою
Анастасию, и дщерь вашу, и весь дом ваш. Добро сотворили есте и праведно.
Аминь.
Добро, старец, спаси бог на милостыни! Полно тово.
Прикащик же мучки гривенок с тридцеть дал, да коровку, да овечок
пять-шесть, мясцо иссуша; и тем лето питалися, пловучи. Доброй прикащик
человек, дочь у меня Ксенью крестил. Еще при Пашкове родилась, да Пашков не
дал мне мира и масла, так не крещена долго была, - после ево крестил. Я сам
жене своей и молитву говорил и детей крестил с кумом с прикащиком, да дочь
моя большая кума, а я у них поп. Тем же образцом и Афонасья сына крестил и,
обедню служа на Мезени, причастил. И детей своих исповедывал и причащал сам
же, кроме жены своея; есть о том в правилех, - велено так делать. А что
запрещение то отступническое, и то я о Христе под ноги кладу, а клятвою
тою, - дурно молыть! - гузно[65] тру. Меня благословляют московские
святители Петр, и Алексей, и Иона, и Филипп, - я по их книгам верую богу
моему чистою совестию и служу; а отступников отрицаюся и клену, - враги они
божии, не боюсь я их, со Христом живучи! Хотя на меня каменья накладут, я со
отеческим преданием и под каменьем лежу, не токмо под шпынскою воровскою
никониянскою клятвою их. А што много говорить? Плюнуть на действо то и
службу ту их, да и на книги те их новоизданныя, - так и ладно будет! Станем
говорить, како угодити Христу и пречистой богородице, а про воровство их
полно говорить. Простите, барте, никонияне, что избранил вас; живите, как
хочете. Стану опять про свое горе говорить, как вы меня жалуете-потчиваете:
20 лет тому уж прошло; еще бы хотя столько же бог пособил помучитца от вас,