"Василий Ажаев. Вагон (Роман) " - читать интересную книгу автора

летят насмешки:
- Почитай-почитай, теперь тебе без газет невозможно!
А главное занятие - это разговоры о себе, о семье, о своей беде,
бесконечные печальные истории на тему "Тебя за что?".
Хотя мой сосед, мой новый знакомый Володя Савелов только слушает и
совсем не говорит. Может быть, просто погружен в свои невеселые думы? Мы с
ним знакомы недавно, однако для меня он больше, чем сосед, он уже товарищ.
Удивительно спокойный, сильный парень лет двадца-ти пяти. Еще на пересылке я
чем-то ему приглянулся, и в вагоне мы не случайно очутились рядом на нижних
нарах.
Сосед слева, Коля Бакии, непоседливый, озорноватый и даже хулиганистый
малый. Ему, как и мне, скоро стукнет девятнадцать. Мы приметили друг друга
перед посадкой в вагоны. "Давай устраиваться рядом",- предложил он мне. Но
сам на третий день перебрался из подвала на "бельэтаж". Сумел найти общий
язык с блатными, и они посодействовали ему. Попросту говоря, они выперли из
своего ряда человека, не подходящего их бражке. Перебираясь, Коля меня
заверил: "Все равно будем дружить. Я не могу внизу - темно и нечем дышать".
В самом деле он частенько спускается ко мне со своего аристократического
верха.
Новые товарищи выручают меня, не знаю, как бы я без них обошелся. По
очереди дают свои валенки. Володя подарил второе одеяло, подкармливает
консервами, колбасой и сыром. Разве это не лучшая проверка товарищества?
Коля Бакин, стараясь подсластить мою жизнь, угощает конфетами (мать снабдила
его на дорогу даже конфетами).
Только я не смог ничем запастись, и кто-то из бывалых обитателей вагона
справедливо наз-вал меня "бедолагой" и "пропащим". К счастью, у меня
оказались деньги: последняя моя получка, которую выдали накануне ареста и я
не успел отдать ее матери. Конвой обещал подкупить на наши деньги
дополнительную еду, когда кончатся домашние припасы. Вот тогда я смогу
рассчи-таться с товарищами.
- Не думай об этом, нам хватит, - говорил Володя.
Он имеет в виду тяжелый брезентовый мешок с едой, принесенный к этапу
хозяйственной, заботливой Надеждой, молодой женой. Я знаю, у него есть еще
двухлетняя дочка, тоже Надежда. Володя лежит в привычной позе - на спине и
руки под голову. Или долго ходит между нарами - от печки до параши и
обратно, три шага туда и три назад. Когда лежим, мы беседуем, и это значит,
я говорю, а он молчит и слушает.
Зато Коля Бакин не умеет молчать. Он все время должен действовать,
играть в "жучка" или в карты, спорить с кем-нибудь или петь, в крайнем
случае, просто беседовать. С одним блатным он сошелся на мечте о побеге. Они
обследовали стены и пол, лучше всего и надежнее, по их мнению, бежать через
пол. Но пол железный, его не возьмешь голыми руками.
Коля не отчаивается, вместе с блатными они ковыряют железо. Тяжело
дыша, Коля прихо-дит к нам и начинает вышептывать свои проекты побега.
Володя его ругает:
- Перестань. Конвой услышит вашу мышиную возню и разозлится. Отсадят
тебя в изоля-тор, только и всего.
Коля не может перестать: надо же куда-нибудь девать свое беспокойство.
Ему не нравятся Володины нравоучения, и он уходит к себе, наверх.
Товарищи по несчастью терпеливо выслушивают мои горячие заверения: я ни