"Василий Ажаев. Вагон (Роман) " - читать интересную книгу автора

Мой сосед в самом деле оказался инженером и вежливым человеком. Более
того, он был не просто инженером, а инженером-химиком, специалистом по
содовому производству. Меня обрадовало, что я вдруг встретил почти коллегу.
- Давайте все-таки познакомимся, как подобает интеллигентным людям,-
сказал сосед, когда я поведал ему о своей работе на заводе.- Меня величают
так: Валерий Георгиевич Кубенин.
Очень уважительно назвал он самого себя. Потом, проведя с Кубениным
рядом (вернее, пролежав бок о бок) не один томительный день, я понял: судьба
свела меня с влюбленным в себя человеком, у которого тщеславие подчинило все
страсти и разум.
Потрясенный своей бедой, я каким-то посторонним от горестных
переживаний зрением наблюдал за этим человеком. Не стесняясь соседей, он
прихорашивался, часто брился, пользуясь услугами камерного доброхота
парикмахера, возился с длинными ногтями.
Кубенин странновато выглядел среди арестантов. Хотя он и делал вид, что
равнодушен к чьему-либо вниманию, ему нравилось звание Народный Артист,
присвоенное камерой.
Я не сразу заметил, что он глухой. Он умел "слышать" ответы по губам
собеседника, да ему слушать почти не приходилось, поскольку говорил он,
главным образом, сам. В тюрьме люди вообще много разговаривают, Кубенин же
не говорил, только когда спал. Рассказывал, что он потомок старого
дворянского рода, что прадед его был декабристом. Что его обожают в семье,
считают гением и почти каждый день приносят в тюрьму посылки. Что его любят
до безумия друзья и готовы сидеть в тюрьме вместо него. Что его ценят в
наркомате как большого специали-ста. Что любая женщина немедленно в него
влюбляется.
Даже в своем положении Кубенин находил пищу тщеславию. Он доказывал:
тюрьма еще больше повысит его авторитет, уважение близких и друзей. Он,
Кубенин, не возражает против тюрьмы, ему не хватает только привычного
комфорта и слухового аппарата. Он ценит тюрьму, ведь она дает мыслящему
человеку неограниченное время для размышлений, для погружения в себя, для
познания самого себя. Словом, по Кубенину выходило: тюрьма - не беда и
несчастье, тюрьма - благо. Слушая его, я думал, уж не псих ли он.
- Я вам скажу, Митя, одну истину. Она должна повысить ваше настроение.
Настоящий мужчина должен непременно посидеть в тюрьме за свои убеждения.
Декабристы сидели в крепо-сти и острогах, социал-демократы и большевики
таскали кандалы по всем дорогам Сибири. И нам не след обижаться на власть за
ее строгость. Власть всегда наказывает, когда ей сопротивляются, мешают. У
нас люди привыкли не выказывать свои истинные убеждения, терпят молча.
Поэтому в наше время личности, противопоставляющие себя диктатуре,
заслуживают особого уважения. Чудачок, ваши друзья и сверстники будут вами
гордиться.
Страшно было слушать Кубенина. Пес его знает, что бубнит этот потомок
декабристов! За дурачка меня считает, что ли?
- Мои убеждения обыкновенные, я комсомолец. Мне за них не надо сидеть в
тюрьме,- примерно так отвечал я Кубенину.
Он, скорее всего, не расслышал моих слов, но понял ответ по глазам.
- Фактом своего пребывания в этом казенном доме вы опровергаете свои
слова.
Вот и спорь теперь с ним, с тоской и досадой думал я. Ну, к чему мне