"Анатолий Азольский. Монахи (Роман)" - читать интересную книгу автора

Сговор врача с женщиной, готовой собою расплатиться; бытовая травма, не
более, о чем могла бы рассказать быстрая на побои Мария Кустова. Что же
касается энцефалопатических последствий, то можно что угодно предположить.
Как и то, что ни при каких обстоятельствах повзрослевший Ваня Кустов не
упомянет о горячей руке матери. Обстоятельства же сложились необычайные: 11
марта при вторичном визите Кустова пальцы Одуловича выщупали неровность в
черепе, но, естественно, пациент все начисто отрицал, Кустов, майор
Советской Армии Иван Дмитриевич Кустов, прятал себя в себе; крот вырыл нору
и не хотел показываться, и вконец запутавшийся Одулович стал разбрасывать
ядовитые приманки, выманивая крота, вытаскивая из памяти пациента образы
детства, порушенного злодеями родителями, для чего и потребовал у Кустова
фотографии, что вызвало в Москве переполох. Одулович же - бесился, потому
что за английским языком пациента не выступали очертания предметов, и кроме
языкового барьера - еще и колючая стена неприятия вербальных установок.
Тогда-то, после третьего визита, и выскочил из глубин подсознания некто,
назвавший себя Мартином и впервые объявивший о себе в шифровке. Он не мог не
появиться: шпион ты, плотник, водитель троллейбуса ли, а у тебя обязан быть
свой Миллнз, твой постоянный незримый и шепотом говорящий собеседник. Их
много, этих Миллнзов, потому что с многоликим человеком сожительствуют
разноликие отражения его, самозванцы, подтверждающие цельность характера.
Четыре месяца постепенно лишавшийся рассудка Кустов жил в содружестве с
измышленным им человеком, до хрипоты спорил с ним, соглашался, возражал,
доказывал, брал верх над ним или смирялся перед мудростью этого Мартина,
которого он обвинял в том, что тот пробрался в его черепную коробку и гадит
там, сверлит ее изнутри; Мартин торчал в мозгу занозой, которую надо
вырвать; он орал на него, послушбался ему, какими-то остающимися нормальными
частями мозга догадываясь, что совершает ошибки, - и вдруг едва не поколотил
Одуловича, отказался лечиться, но - вот что странно! - Кустов, никому не
дававший знать о себе, скрывавшийся ото всех, - Иван Кустов не далее как
позавчера позвонил ассистентке и дал ей свой адрес. И что уж совсем
загадочно: Кустов впервые назвал свою фамилию - ту, под которой жил в
Америке!
Плохо, очень плохо! Но могло быть и хуже. Таких Мартинов разведчик
находит обычно в четком подражании самому себе же; бывает, однако, что мозг
начинает удовлетворять себя потворством самозванцу, который всегда податлив,
и, наверное, предвестием возможного предательства становятся сознательно
необдуманные поступки, ибо тяга к двойной игре, к работе не только на свою,
но и на чужую разведку - это в каждом, кому до смерти надоели игры с самим
собою...
Все рухнуло! Карточными домиками рассыпались все сочиненные в Москве
планы - и те, что проговаривались на шлагбаумной даче под квас, балык и
водочку, и возведенные на квартире полковника (или подполковника). По улицам
городка в ста милях от Сан-Антонио бегал обезумевший человек родом из
Мценского района Орловской области, не поддающийся лечению, подвластный
химерам, слепой, оказавшийся в густом лесу и внимающий устрашающим клекотам
птиц, ревам хищников, топанию буйволов, продиравшихся сквозь чащу. Но этот
страдающий безумец кого-то ждал, на чью-то помощь надеялся, иначе бы не звал
к себе того, кто усмирит страсти, кому - через ассистентку - и указан был
адрес пансионата на окраине города, трехэтажного строения в стиле начала
прошлого века, - на тот случай, если о его местонахождении спасатель не