"Анатолий Азольский. Монахи (Роман)" - читать интересную книгу авторачем и доложила, выразительно округлив глаза и поджав губы, предупреждая
психоаналитика о неполноте предварительной обработки. Мужчина высокого роста и отличной мускулатуры, со склонностью к полноте и потливости, бывший нападающий школьной и университетской (Гарвард) команды сигналу ассистентки внял и продолжил ее дело, заключавшееся в том, что пациента следовало убедить в гибельности его дальнейшего - без лечения у доктора Одуловича - существования, для чего пациенту дали ознакомиться с опросником, который способен был - убойной силой четырех страниц текста - превратить любого здоровяка в истерика и скрытого шизофреника, только здесь осознавшего свой недуг. Одулович заговорил о жаркой погоде, не вовремя навалившейся на штат, о нашумевшем убийстве студентки, о чем-то еще, но смысл и опросника и речей сводился к тому, что какие бы ответы ни давал пациент, он сам может убедиться: все в нем расшатано, все волевые усилия ни к каким результатам не приводят, выход один - довериться Одуловичу, он спасет, он вытащит - если не из геенны огненной, так уж, абсолютно верно, избавит от посягательств соседей, придирок начальства и налоговых ведомств. Как большинство психиатров, Роберт М. Одулович излечивать мог только те болезни, которые он же и внушал пациентам, и методы были общепринятыми, те, над которыми издевалась Анна Бузгалина. Психику любого человека подтачивают не вырвавшиеся вовремя эмоции, они торчат в мозгу, как отвергаемая желудком пластмасса, но если ту можно извлечь ножом - с наркозом или без, - то загнившие эмоции выманиваются психиатром, надо лишь выпытать у пациента, что с ним когда-нибудь случалось такое-эдакое, а что именно - психиатр подсказывает, чаще всего наугад, тем более что без наркоза тут не обходится, то есть нужен гипноз, внушение, погружение в бессознательность. Из необжитых наступает облегчение, но в джунглях не может не быть волков, начинает скалить зубы собака - и человек вновь бежит к психиатру, который все знает. "Послушайте, дружище, вы, как я понял, убили все-таки топором ту старуху да заодно и племянницу ее... Да плюньте вы на эту проблему! Поделом этой банкирше! Надо ж - такие проценты драть!" Каждый год Американский совет по психиатрии и неврологии экзаменует сотни тех, кто после интернатуры хочет получить диплом, почти половину их отсеивает, но нация уже попала в западню, не сдавшие экзамен все равно допускаются к частной практике, общество барахтается в сетях, ею же сплетенных, и временами Бузгалина посещала мысль: в Звенигороде или в Мытищах доживает свой пенсионный век полковник, заманивший миллионы американцев в уже неизбежное психическое растление? Заодно и давший Анне возможность гнать в Москву темненькие эпизоды из биографий некоторых пациентов, что и подвело к идее: а не перебраться ли - после отпуска - супругам Эдвардс в Вашингтон, где улов побогаче и рыбешка поценнее? Одулович глаголил, заманивая овечку на вполне безобидную лужайку - пощипать травку, безропотно подставляя себя клыкам затаившегося шакала... Живой, но ненавязчивый интерес Одуловича к душе пациента увял, когда тот приступил к делу: Дороти, супруга то есть, страдает дикими ("ну просто мочи нет") головными болями, происхождение которых видится в несносном нраве попугая, не один год уже каркающего у ее изголовья; Дороти, видите ли, парализована, птица - ее отрада, и просто свернуть ей шею - нет, не Дороти, разумеется, а злобной пернатой гадине - невозможно: и рука не поднимается, и Дороти тут же испустит дух, так она этого мерзавца полюбила... |
|
|