"Анатолий Азольский. Затяжной выстрел" - читать интересную книгу автора

в одном кубрике, обедали в одном каземате, там же несли боевые готовности, и
тренировки на верхней палубе сглаживали, притупляли неизбежные в коллективе
стычки. Командиры орудий докладывали об этом. Пилипчук, из отпуска
вернувшийся и новые порядки отвергавший, тоже признал полезность тренировок.
Валерьянов поздравил подчиненного: "Прелестно, мой друг..." Через несколько
дней комдив пригласил Манцева к себе, показал отпечатанное на машинке
произведение в форме статьи, предназначавшейся "Морскому сборнику". Статья
называлась так: "Психологические основы корабельных тренировок". Авторы: А.
Валерьянов и О. Манцев. - Я кое-что дополнил, - скромно заметил командир
дивизиона. Статью Олег прочитал. Возмутился. - Позвольте!.. Откуда все это?
- От вас, от вас... Из ваших уст. Я ведь с вами ежедневно встречаюсь, я
сижу с вами в КДП, я присутствую на ваших учениях и тренировках. И все
записываю... Он достал папку, на ней крупными буквами было написана: МАНЦЕВ.
- Вы сами не знаете, кто вы, - грустно констатировал командир дивизиона.
- Счастливейший период переживает Ваша голова, со второй декады мая в ней
зафонтанировали идеи. Поток идей, праздник идей. А ими мы не богаты,
упускать их нельзя... Командиры дивизионов заглядывают в эту папочку.
Байкову она нравится. Старпом - между нами! - брал ее на вечерок. Вот так
вот. Дерзайте, лейтенант Манцев.
20

Артисты приехали в Севастополь, и холостые офицеры радостно встретили
их. Баржа в Южной бухте давно уже превратилась в плавучую гостиницу для
артистов, и до баржи их провожали, у баржи назначали свидания, а на барже
устраивали веселые и скромные вечеринки. Олег познакомился с востроносой
худенькой девчонкой, как чайка крикливой, такой же вечно голодной. Девчонка
до весны работала в симферопольском театре кукол, потом ее вышибли оттуда за
какие-то грешки, но стали включать во все концертные труппы, так она и
оказалась на барже. Офицеры 2-й бригады эсминцев прозвали ее Дюймовочкой -
не за рост, а за тонюсенький голосок. В нем, несмотря на пронзительную
крикливость, слышалось большое уважение к себе. Олег же владел голосами,
какими произносятся тронные речи или созываются народные ополчения. Он и
Дюймовочка разыгрывали веселые представления на барже. Сбегались на них
артисты, офицеры, знакомые офицеров, просто те, кому надоели казенные
спектакли в театре имени Луначарского. Дюймовочка изображала в стельку
пьяного матроса, во всем остальном верного уставу и преданного флоту. После
серии столкновений с гражданскими и военными властями, околпаченными ею,
Дюймовочка нарывалась на коменданта города, опытного и неподкупного воина,
славного ветерана, мастера любой диалог превращать в монолог. - Вы почему
напились, я вас спрашиваю? - Я, товарищ полковник... - Молчать, когда с
вами разговаривают! Я вас спрашиваю, почему вы пьяны? - Я, товарищ
полковник... - Молчать, когда с вами беседуют старшие!.. Я вас спрашиваю...
В двадцать два года Олег обладал немалым - для лейтенанта - сценическим
опытом: школьный драмкружок, училищная самодеятельность с непременным дуэтом
Фомы и Еремы из "Вольного ветра". Он мог петь, плясать, говорить нужными
голосами, следить за залом,. умело вызывать аплодисменты. Дюймовочка могла
изображать все: толпу, разудалого лейтенанта, сонную непоколебимость
правопорядка и сомнения перста указующего; говорили, что воспитывалась она в
цирке - откуда иначе эта буффонада, умение заплетать себя в узел или со
стройностью флагштока стоять на кончиках пальцев. Неуемная мысль ее бегала