"Анатолий Азольский. Затяжной выстрел" - читать интересную книгу автора

виня во всем то засилье документации, то "старичков" - матросов и старшин
трех подряд годов призыва, демобилизация которых была задержана приказом
министра.
Полагалось - по традиции - покаянное выступление кого-либо из
командующих. Но они молчали. И тогда Немченко сказал, что примерно такая же
ситуация в боевой подготовке всех флотов ВМФ, а приказ министра. обобщающий
результаты инспекции, появится не скоро, очень не скоро, поскольку вся
боевая подготовка флотов претерпит изменения. Военно-морские силы вступают в
новый этап строительства, программа же его разработана вчерне. Нельзя
поэтому сломя голову бросаться на исправление недостатков. Надо думать и
думать. Тем и кончился разбор.
Каюта No 61 - по правому борту, под казематом 3-го орудия 5-й батареи.
В ней три обжитые койки и одна резервная, два спаренных шкафчика для
"шмуток", умывальник с зеркалом, письменный стол, два стула, книжная полка.
"Думать!" - приказал адмирал, и 61-я каюта набилась артиллеристами.
Говорили тихо, чтоб не услышали матросы наверху, подавленно молчали. Что-то
на эскадре происходит неладное - с этого начали, этим и кончили. Что-то
такое стряслось года полтора-два назад, корабли живут как-то ненормально. И
"старичков" нельзя винить, хотя они и первыми отлынивают от службы. Да и как
не сачковать им, если многие из них восьмой год трубят? Но и матросы-то
второго и третьего годов службы все сонные какие-то, вялые, и уговоры на них
не действуют, и наказания. Как жить, как служить дальше? Не зря каюту No 61
зовут приветливой. Хозяева потеснились, всем нашлось место, Борис Гущин
уступил свою койку, сам забрался на верхнюю резервную, сидел по-восточному
поджав ноги.
- Как служили, - сказал он, - так и будем служить. Стыдно, ребята.
Не служба у нас на линкоре, а санаторий. Вы бы посмотрели да послушали, что
на новых крейсерах. На вахте стоял однажды и подсчитал: на "Нахимове" за три
часа одиннадцать раз объявляли боевую тревогу, обязанности по расписаниям
отрабатывали. В бинокль смотрю и вижу: офицеры по верхней палубе бегают,
нерадивых выискивают... Нет, тут думать нечего. Адмиралы в чем-то
напортачили, палку перегнули, охоту к службе отбили. Адмиралы...
Степенный, основательный, грузный Степан Векшин оборвал Гущина,
возводить хулу на адмиралов не позволил. Сказал примирительно, что адмиралов
неправильно понимают, руководящие документы штаба огрубляют
действительность, дают искаженное представление о благородных намерениях
начальства...
- Правда, Олежка? - обратился он за помощью к Манцеву.
Лучше бы не обращался... Обмывка новой шинели - это заметили многие
офицеры - сбила с Манцева гонор, полинял командир 5-й батареи,
военно-морские анекдоты из него уже не хлещут. Но, к удивлению многих,
вспомнил он былое и оживился.
- А как же, еще как огрубляют и искажают... Вот в позапрошлом году был
в Питере случай, в цирке... Укротительница львов представление давала... И
приперлись в цирк два матроса с "Чапаева", с пьяных глаз не сообразили что к
чему, сняли ремни и бросились к укротительнице, спасать ее от хищников,
загрызть, мол, хотели они ее. Ну, скрутили матросиков, на губу, скандал -
все-таки общественное место, дело дошло до командира Ленинградской
военно-морской базы. Тот и врезал матросикам по двадцать суток ареста с
содержанием на гарнизонной гауптвахте. И такую формулировочку: "За пьянку в