"Анатолий Азольский. Афанасий (Производственный роман) " - читать интересную книгу автора

министерства и СССР вообще; китайский чайный гриб в графине исчерпал свое
назначение, поэтому кабинет директора укрупнили дополнительной комнатой
отдыха. Ну а в кабинет главного инженера вселили высоколобого умника без
помыслов угождать кому-либо или делать карьеру, шагая по трупам, - все по
принятому именно на этом заводе стандарту, поскольку новый главный инженер
тут же спутался с бухгалтершей, одной из тех пылких красоток, что услаждали
часы досуга прежнему хозяину кабинета.
Главным механиком сделался работяга, бездипломный специалист, кувалда
которому привычнее авторучки. Новый инженер по технике безопасности
немедленно скурвился и за бутылку спирта подмахнул акт о вводе в
эксплуатацию незаземленных агрегатов.
Белкину было о чем думать и что сопоставлять.
Пока же - добили бутылку, кабинет закрыли, добрались до метро,
употребили еще одну, Карасин о Картавом - ни слова, Белкин, полуподпольно
кончавший третий институт, в свои теории посвящать начальника подстанции не
стал, а их у него скопилось предостаточно.
С той недели, когда по заводскому двору поплыли 246 бутылок, за собой
увлекая директора и всю директорскую рать, он задался, среди прочих, еще и
вопросом: была ли смена руководства следствием исторического процесса,
всегда полуслепого и безликого, или проявлением индивидуальной человеческой
воли. Иными словами, труба в гараже лопнула из-за естественного старения
металла или потому, что напортачил полупьяный сварщик, паспортные данные
которого можно установить. Вопрос ответа не получил, тогда Белкин углубился
в нумерологию, начав с того, что 2+4=6. Дальнейшее проникновение в науку,
которую власть считала буржуазной, привело к огорчительным выводам, но в
голове Белкина уже занозой засела проблема роли отдельной и греховной
личности в истории погрязшего во лжи завода.
Но все вернется на круги своя - так предрешил мыслитель Белкин, на
твердых ногах возвращаясь домой после внеочередной пьянки. То есть конец
совместится с началом, даже если главного энергетика вдруг хватит кондрашка
и где-то на пути к заводу он схватится холеной ручкой за сердечко и рухнет
на асфальт или сложится пополам в метро или автобусе. Что было бы сущей
нелепостью, дикой фантазией: главного энергетика с высокой должности не
спихнуть, никакого транспортного происшествия с ним не случится. Никто не
властен над судьбой, а судьба благоволит к несгибаемому и непотопляемому, к
утесу среди моря житейских дрязг и мутных волн людской неблагодарности.
Про 246 бутылок Карасин не знал и знать не желал. Со следующего дня он
приступил к осмотру той зоны, в которую заключила его судьба и которую надо
было покидать при первой опасности. Вся подстанция изучена, все цеха
осмотрены, из-за рыжины волос глаза Карасина казались особо чистыми и
голубыми, и глаза эти сверляще проходили сквозь стены цехов, глаза чутко
пробегали по синькам чертежей, запоминали схемы канализационных тоннелей и
колодцев, кабельных трасс. Завод обнесли забором, кирпичной кладкой в два с
половиной метра высотой, и короткие сильные ноги Карасина проверили длину
периметра, останавливаясь у намечавшихся уже проломов, поскольку возводилась
великая заводская стена в спешке; рядом с ней разбросались
металлоконструкции не такой уж тяжести, чтоб их нельзя было подтащить к
стене; тогда один стремительный взлет на кладку - и перепрыгивай, а там
овраг, ручей, который остановит собак, побежавших по следу.
Впрочем, и без заводской сирены можно покидать зону обычным, не