"Анатолий Азольский. Афанасий (Производственный роман) " - читать интересную книгу автора

найдется, в крайнем случае он сам, Карасин Афанасий Сергеевич, отработает за
бухарика ("Не путать с Бухариным!" - кулаком пригрозил Карасин).
Народ выслушал и разошелся. Нового начальника, понял Белкин, в ханжи не
зачислишь, на работу пришел не без поллитровки, она и заняла на столе
подобающее ей место, и сменный энергетик томительно размышлял о судьбах
мироздания, с интересом поглядывая на хозяина кабинета. С него, с этого
Афанасия Карасина, начиналась заглавная страница в жизни подстанции,
поскольку та вообще обходилась без начальника и поэтому не окуталась еще
сплетнями о себе, мифами, сварами и человеческими слабостями, то есть не
имела как бы истории. Сменный энергетик Володя Белкин, изгнанный из МГУ и
втихую продолжавший заочно пропитываться знаниями в других вузах, полагал,
что, как нельзя Россию понять без императора Петра Третьего, так и завод,
историю которого он напишет когда-нибудь, останется в потемках, пока
наконец-то не заполнится лакуна и не восстановится вымаранный кем-то период
безвластия на подстанции. Порывы гнева, шальные милости и дурные привычки,
алкоголизм хотя бы этого Карасина, отразятся на всех подчиненных и каким-то
диким образом повлияют на работу магнитных пускателей, рубильников и самих
КРУ. Остается поэтому гадать, что произойдет с самим заводом, в руководящую
когорту которого вклинился случайный человек непредсказуемого поведения,
изгнав сменных энергетиков из облюбованного ими этого кабинета.
Двести сорок шесть бутылок из-под бренди вызвали так называемую чистку,
вымывание ценнейших кадров, запоздалым следствием чего и стал этот
плотненький и ненавидящий Ульянова-Ленина начальник. Все человеческие пороки
и добродетели распределены не по людям с их биографиями, а четко определены
должностными функциями; вместо таблички на двери "Главный инженер" можно
смело писать "Развратник", кабинет главного технолога украсится словом
"Вымогатель", двери других кабинетов оповестят заводской коллектив о
социально-экономических и житейских пристрастиях руководства; работяги и
низовой коллектив ИТР не поддаются идентификации, к ним приложимы только
всенародно признанные кликухи, ибо мизерный оклад и низкий тариф не
позволяют человеку стать личностью, окрещенной хотя бы прозвищем "хмырь
болотный". Вместе с бутылками из-под бренди с завода смылось поколение
первых руководителей, но новые люди на комфортабельной жилплощади пятого
этажа административного корпуса начинали повторять - с ничтожными
отклонениями - трудовые и личные биографии прежних обитателей, тех, при ком
завод вступал в строй всесоюзных гигантов, и немногие заводские умы, хорошо
знавшие теорию машин, в очередной раз постигали: раз уж механизм - какой бы
он сляпанности ни был - заработал исправно, то запчасти к нему должны
соответствовать изломанным или прохудившимся деталям. Скоропостижный сгон
директора-алкоголика посадил в провонявшее бренди кресло непьющего тихоню из
главка, с явной неспособностью пить; этот тюфяк поначалу не умел общаться с
вальяжными истребителями соцсобственности, благовестами, бьющими себя в
грудь и дающими клятву выполнять планы во что бы то ни стало. Но вскоре
этого радетеля государственной дисциплины обработала бессменная секретарша,
хозяйка гарема, приучила его и к иноземным напиткам, и к девицам, которые
вдруг появились, и к даме из спецотдела, кругозор которой шире
министерского. Вагон, что стоял на запасном пути в Одессе, взмылся ввысь и
куда-то переместился - не без подъемной силы нового начальника ППО,
патриарха годовых и квартальных отчетов, только что вернувшегося из Воркуты.
И планы вновь стали выполняться без ощутимого ущерба для завода, главка,