"Анатолий Азольский. Полковник Ростов" - читать интересную книгу автора

запомнит маленький человечек, повзрослеет и начнет сортировать впечатления,
которые будут подпираться утробными озарениями; наверное, в чреве матери
донеслись до него урчания танков, пересекающих польскую границу, рев
"штукас", рассыпавших бомбы над Варшавой; а когда он, заточенный,
выпростался из живота матери, то не мог тогда не слышать речей о разгроме
Франции, заклятого врага, которому фюрер отомстил за прошлое поражение,
загнал лягушатников в тот самый вагон, где несчастная Германия униженно
подписывала уничтожающий ее акт капитуляции; как и родители, он впал тогда в
оцепенение, потому что народ никак не хотел верить в победу: какие проклятия
ни слал фюрер на головы французов, взятие им Парижа немецкая душа отрицала,
страшилась признать и осознать, кайзеру дозволено такое, Гинденбургу, но не
канцлеру, и лишь триумфальный проезд фюрера через Берлин 6 июля 1940 года,
когда он вернулся с Западного фронта, убедил всех: Победа! Победа! И
ликование, долетавшее до колыбели, возвышающий душу Бранденбургский марш
разлеплял веки младенца, восторг, заливавший всю Германию, приглушал боли от
зубиков, пробивавших себе дорогу через десны, и еще не все зубы показались,
когда вновь "штукас" пересекли очередную границу, отец годовалого мальчика
простился с Югославией, побыл в Гамбурге у его матери, ныне сидящей сзади, и
приступил к завоеванию пространства на диком Востоке. Мальчик теребил мать,
повисал на ее юбке, требовал отца - и мольбы его услышались Всевышним, тот
поранил завоевателя осколком и определил его в госпиталь, дал отпуск;
повторная медкомиссия вновь разлучила отца и сына, унтер-офицер, признанный
ограниченно годным, защищал рубежи отечества под Лембергом, в каком-то
тыловом батальоне (большего мать мальчика не знала), втянутый в бои с
партизанами, и чем бои кончатся и для чего затевались - мальчик узнает много
позже, повзрослев, осмыслив яркие, как новогодние игрушки, впечатления, а
те, что уже отложились, прожевались и переварились, - эти выразились звонким
признанием:
- Я буду пожарником! - И полковник не мог не вспомнить: нынешняя война
начиналась с заливания очагов пожара, неминуемо возникших бы из-за Саара,
Австрии и Судетов.
А что вспомнит мальчик в возрасте полковника Ростова? Какой покажется
ему Германия с вершины в тридцать восемь лет? Что расскажет он внуку своей
матери, то есть своему сыну? Войны, знать, не будет еще лет пятьдесят, и
каково смотреть на танки и "летающие крепости" из тиши и глади
новогерманского быта? Того, где мальчик будет полноправным бюргером, или,
может быть, прошлое для него вспомнится брикетом мороженого, каким угостил
его незнакомый дядя в военной форме за рулем автомобиля, остановившись у
пока не разрушенного дома и купив у ничего не боящейся мороженщицы вкусное,
сладкое, тающее во рту лакомство? И то хорошо, что это вспомнит. А мамаша
по-партийному вознесла руку...

Чем ближе Бавария, тем чаще мелькали придорожные распятия, Георгий
Победоносец поражал копьем какую-то гадину, святой Михаил помогал ему;
патриотический порыв населения нашел выход в намалеванном заклятье, по
забору протянулся лозунг: "Русские сюда не дойдут!" Видимо, до Берлина им
разрешили доходить, а Мюнхен и Нюрнберг дарили американцам, которые не
скупились на бомбы. Бамберг авиация не трогала - к великому счастью жителей
и самой графини Нины фон Штауффенберг; дважды уже Ростов навещал дом ее на
Шютценштрассе, она ему и похвалилась городом, погордилась четырехбашенным