"Трецца Адзопарди. Укрытие " - читать интересную книгу автора

Г-А-У-Ч-И, медленно говорю я.
Молодец, Дол. Теперь все остальное.
Я делаю глубокий вдох.
Долорес Себастьянна Гаучи. Пять лет. Ходжес-роу, дом два, Тигровая
бухта, Кар...
Она прерывает меня, щелкнув пальцами.
Хватит, Дол, ты же не на Луну собралась. Ну, теперь знаешь, что
говорить?
Мы сидим за столом, на котором свалены в кучу чистое белье, "Эхо Южного
Уэльса", мой альбом для рисования, журнал "Криминальные новости", и я,
чтобы мама разрешила мне сходить вместо нее в лавочку на углу, должна
отбарабанить этот затверженный урок. Я чувствую, как она нервничает:
мама вообще меня никуда не выпускает. Я не могу играть на Площади с
сестрами, не могу ходить в школу. В прошлом месяце попробовала, но
побывала там только дважды. Роза говорит, это потому, что я - сплошное
несчастье и меня нельзя никому показывать. Она все твердит и твердит
это, пока ее не стукнут, а тогда начинает плакать. Мне кажется, это все
оттого, что мама боится выпускать меня из виду, боится - вдруг я не
вернусь. Марина же не вернулась. О ней запрещено говорить, но иногда,
лежа в кровати и ожидая, когда ко мне подойдет мама, я слышу, как она
произносит ее имя. А по ночам, когда я не сплю и жду рассвета, мама
шепчет ее имя во сне. Звучит оно как вздох.
Сегодня я должна была отправиться в школу, но не пошла по болезни:
у меня не проходит то, что врачи называют фантомной болью. Иногда я
пытаюсь открыть дверь или взять нож и только потом понимаю, что хотела
сделать это левой рукой. Когда отец это замечает, он хмурится и бросает
на меня сердитый взгляд: Синистра, бормочет он, качая головой.
Доктор Рейнольдc говорит, это было бы вполне нормально, если бы
раньше у меня были пальцы, но считает странным, что я помню про то,
чего у меня никогда не было. Мне это совсем не странно: я же скучаю по
Марине, хотя не знала ее. Иногда мне снится, что я прыгаю через
скакалку: держусь за нее обеими руками, она мелькает у меня над головой
все быстрее и быстрее, и тут кто-то влетает в мой круг. Это Марина, и
мы прыгаем вместе. Вот тогда-то я и просыпаюсь от боли.

~

Мама отодвигает в сторону груду незаштопанных носков и берет с
каминной полки ручку. Обводит глазами комнату - ищет, на чем бы
записать. Я загораживаю рукой свой альбом: мама постоянно что-то пишет,
на чем угодно: на обрывке пакета из-под сахара - записку для молочника
(2 с зол. крышечкой, 2 стерилиз.) или на обложке "Пособия по семейной
жизни" - папе (еда в кладовке, ложусь спать). Записку моей учительнице
она написала на обороте рождественской открытки: С праздником! Долорес
ночью плохо себя чувствовала и сегодня в школу не пойдет.
Она перелистывает "Криминальные новости" - ищет, куда бы уместить
список покупок, - и вдруг замирает. Подносит журнал к глазам и долго в
него смотрит. Я могу разглядеть только половину страницы - головы и
плечи двух гангстеров, очень похожих на друзей моего папы.
Вот так так, тихо произносит мама.