"Трецца Адзопарди. Укрытие " - читать интересную книгу автора городу. Мэри наблюдает, как тает над долиной туман, замечает, как
крохотные точки вдали оживают и начинают шевелиться - отсюда они совсем маленькие, а шуму производят на удивление много. Но ни одна не похожа на фургон Клиффорда, да и звук у них другой. Она уже тыщу лет ждет. Мэри кладет руку под подбородок и чувствует, как бьется пульс. Стоит неподвижно, словно каменная, но считает отдающие в пальцы удары. Сотня, другая, еще, еще, еще, и вот уже солнце стоит высоко над головой, и она понимает, что он не появится. Мэри спускается с горы и отправляется дальше, пешком. ~ Ее отец читает записку, которую она оставила. Швыряет бумажку в огонь. И хрен с тобой, говорит он пустому дому. ~ Вроде бы весна, а ветер пронизывающий, как в ноябре. Мэри кутается в воротник пальто. Ее голые ноги побагровели от холода, щека онемела, руки стынут. А внутри все кипит. Мэри хватает ртом воздух, и ее слова несутся над долиной. Ты - убожество, Клиффорд Тейлор! Подлый сукин сын! Взмывает в небо стайка птиц, и наступает тягучая тишина. Мэри чувствует, как стучит в висках кровь. Она присаживается у обочины на корточки и ищет в сумке перчатки, находит одну и вспоминает, где вторая - в столовой на каминной полке. Она снимала их, чтобы написать папе записку. Мэри открывает кошелек, пересчитывает деньги, которые удалось накопить. Каждое утро по любой погоде - в Пендерин, в "Шахтерское счастье". Расколешь лед в бочке с водой, сунешь туда руки, а они от студеной воды совсем потрескались, стали как куриные лапы: шутка ли, простоять всю зиму во дворе, чистя картошку! А по вечерам! Мужчины с остекленевшим взглядом и провонявшие дрожжами пялятся на нее, пока она наливает им в кружки пиво, только пялятся - ни слова не проронят. И жар, жар от их припорошенных углем глаз. Все ради тебя, говорит она, потирая замерзшие руки. Сукин ты сын! Мэри закидывает сумку на плечо и решает, что в Кардифф пойдет все равно. Но деньги транжирить не собирается, даже на автобус: доходит, стерев ноги в кровь и клокоча от злости, до главной дороги и поднимает руку. ~ Все глубже и глубже. Сон, который, как мама думала, уже не придет никогда, накрывает ее. Автобус трясется по Пэрейд, останавливается, снова трогается, и звяканье колокольчика кондуктора, гул пьяных разговоров вплетаются в ее сны. Эй, ты! Я тебе, тебе! |
|
|