"Сергей Геннадьевич Бабаян. Свадьба " - читать интересную книгу автора

Что же касается меня и Зои... Зоя была очень красивая. Я очень любил
ее. Но мой рассказ не об этом. Оставим.
Был ослепительно-яркий июльский день. Небо сияло; мелколистая зелень
берез отливала чешуйчатым золотом; уже колосящийся покров типчака пестрел
шафрановыми блестками лютиков; пчелы мерно жужжали в золотистом мареве буйно
цветущих лип; вокруг смолисто поблескивающего вытекающим соком дуба
попархивал, хрустко прядая крыльями, бархатно-черный, с пурпурными лампасами
адмирал. Мы сидели за вкопанным в землю круглым столом под старым, с
окряжевшими морщинистыми стволами орешником; солнце, пронизывая его рыхлую,
с бледными гроздьями еще незрелых орехов листву, кропило горячими брызгами
выбеленную дождями столешницу... Славик разлил по стаканам бесплотное
ркацители и посмотрел на часы.
- Наверное, пора?...
Мы собрались в тот день, чтобы вместе ехать на свадьбу. Она обещала
быть не совсем обычной - и поэтому, кроме естественного (в двадцать два
года) легкого - радостного - возбуждения, я испытывал некоторое (впрочем,
отчасти приятно даже щекочущее) беспокойство. Женился Алеша Тузов, наш
Н*-ский приятель, - приятель, не друг: и потому, что был он на два года
моложе нас (и еще слишком памятно было время, когда мы уже были студентами,
а он школяром), и потому, что появился он в Н* лишь несколько лет назад,
тогда как в землячестве все знали друг друга не менее десяти, и потому, что
дача его отца, начальника отдела Госплана, была за рекой, на далеком
отшибе... а более всего потому, что был он в общении человеком не очень
приятным и даже отчасти странным. Для наших с ним отношений показательно уже
то, что Тузов пригласил нас на свадьбу лишь неделю назад, при нечаянной
встрече; и положа руку на сердце приняли мы его приглашение лишь потому, что
в нашем возрасте еще ходят - для собственного развлечения - на все свадьбы,
на которые вас приглашают...
Внешне Тузов был худощав, среднего роста, сутуловат, большеголов - и
вообще фигурой и движениями довольно нескладен; черты лица его, в целом
довольно правильные, страшно портило (как это часто бывает) постоянно
присутствующее на нем какое-то малоосмысленное и вместе неуверенное
выражение - которое придавали ему (по-видимому, более всего) сильно
смазанный, почти отсутствующий подбородок и беспокойный и в то же время как
будто затуманенный - и поэтому невыразительный, ускользающий - взгляд.
Улыбка его тоже была нехороша - не то чтобы невесела или неискренна, а
скорей маложизненна, - и голос у него был какого-то странного, металлически
(но легким металлом) звенящего тембра. Говорил он неинтересно и порой
непонятно о чем и зачем - невпопад, - и вообще разговаривать с ним было
малоприятно и отчего-то неловко. (В описание это я не думал вложить ни грана
неприязни и тем более осуждения - но, боюсь, это плохо мне удалось. Истины
ради хочу подчеркнуть, что Тузов, представляется мне, вовсе не страдал
эмоциональной или умственной тупостью - скорее наоборот: я думаю, что у него
был богатейший внутренний мир - вероятно, весьма далекий от состояния, о
котором для пушечного и производящего мяса мечтает всякая власть и которое
называется душевным здоровьем, но просто слабо проявлявшийся своими
движениями на невыразительной от природы тузовской физиономии.)
Основная причина нашего прохладного отношения к Тузову (что и наложило
отпечаток на мое описание: я думаю, что незнакомые с Тузовым люди нашли бы
его внешность даже приятной) коренилась, по-видимому, в том, что он был