"Аркадий Бабченко. Аргун " - читать интересную книгу автора

полупидорами и стали обращаться "дорогой российский воин" и "уважаемый
избиратель". Это были первые выборы в нашей жизни, а для троих из нас они
стали последними. Они не успели отдать свои голоса ни одному из кандидатов и
умерли, так и не выполнив своего гражданского долга.
- Школа находится в Восточном округе, это недалеко от меня. Хочешь,
после войны я заеду туда и поблагодарю их, - говорю я, чтобы сделать Фиксе
приятное.
- Мы вместе заедем. Мы вместе заедем в эту школу. Нам обязательно надо
заехать, видишь, они вспомнили о нас, собрали деньги, прислали гуманитарку.
Зачем? Кто мы им? Жалко, Барабана нет. Зря я его гонял, там, на сопке,
кричал на него. И ты его тоже зря гонял, - говорит он Аркаше. - Зачем ты его
бил, а? Он же пацан еще совсем был! Зачем ты его бил, а?
Аркаша не отвечает. Мы молчим. Фикса плачет.
Я складываю открытку пополам и засовываю ее во внутренний карман.
Сейчас я и вправду верю в то, что заеду в эту школу после войны.
После сладостей в батальоне начинается дристуха. Наши желудки отвыкли
от нормальной пищи, и нас несет с удвоенной силой. Смотровые ямы гаража
завалены до самого верха, над ними тучами кружат мухи.
Олег объясняет такой разгул дрисни реакцией организма - смертельная
опасность миновала, мы расслабились, начались болезни.
- То ли еще будет дома, - говорит он. - Вот увидите, мы вернемся с
войны дряхлыми развалинами с полным набором болезней.
Мне кажется, причина в другом. Батальон зажат на маленьком
пространстве, и на наши котелки садятся те же самые мухи, что кружат над
ямами.
Мы сидим на корточках в мясном цехе, это единственное незагаженное
место, где еще можно пристроиться. Мы можем провести так полдня, надевать
штаны нет никакого смысла, дизентерия - такая штука, когда по-большому
хочется постоянно. Иногда ты ничего не можешь из себя выдавить, а иногда
тебя несет кровью на семь метров против ветра.
- Ложные позывы, - говорит Мутный, - один из симптомов острой
инфекционной дизентерии.
Он листает медицинскую энциклопедию, которую нашел еще в Грозном и
таскал по всей Чечне, определяя у нас симптомы то брюшного тифа, то
сибирской язвы, то чумы или холеры. Теперь энциклопедии пришел конец, она
сделана из мягкой газетной бумаги, и за два дня от нее остался лишь
переплет. Дизентерия - последняя болезнь, которую выдалось диагностировать
на своем веку этому доброму медицинскому справочнику.
- А помните, как нас в полку заставляли гадить на бумажку? - лыбится
Гарик.
- Точно, было такое, - смеется Олег.
Перед отправкой в Чечню полк два раза в неделю строем уходил за казармы
и там поротно оголял зады, подложив под себя клочок бумажки. Между шеренгами
ходила молодая симпатичная женщина-медик, а нас заставляли испражняться у
нее на глазах и протягивать ей свои экскременты на предмет дизентерии. Мясо
должно отправляться на убой здоровым, и никого не волновало, стыдно нам или
нет. О каком романтическом отношении к женщинам может идти речь после этого?
Убили в нас всю романтику, размазали кирзачами по плацу...
Впрочем, сейчас такой заботы о нас никто не проявляет. Нам лишь раздают
какие-то желтые таблетки - по одной на троих. Мы едим их по очереди. Толку