"Аркадий Бабченко. Дизелятник " - читать интересную книгу автора

Ты не принадлежишь себе. За тебя определяют, где жить, во что одеваться, что
есть и как существовать вообще. В моем случае вся эта машина была направлена
только на то, чтобы додавить меня.
Голодуха в болотах на Урале. При минус тридцати влажность там стопроцентная.
Гнили все. Гной с кровью тек по ногам в кирзачи кусками.
Концлагерь в Моздоке. Ночные избиения. Провода на пальцы. Выжигание звезд на
кистях. Переломанные зубы. Героин. Воровство и продажа оружия. Безумие.
Чечня. Предательство. Бойня. Мясокомбинат.
Смерть отца. Дизуха. Смерть бабушки - сына она пережила всего на два месяца.
Инвалидность другой - чтобы заработать денег и откупить внука от войны, она
пошла по электричкам, торговала шоколадками, но заработала только инсульт.
Потерянность мамы - она ездила ко мне два раза.
Теперь тюрьма вот.
Спасибо тебе, Родина.
Были, конечно, и исключения. И та молодая красивая женщина-врач в
военкомате, которая отправила меня на обследование, - хотела, чтобы я откосил.
Она передвинула меня по шкале времени на полгода, а для войны это много, и я
ушел в армию не со своим призывом и пропустил Бамут. Потом майор, который
положил на взлетке в Моздоке мое дело в отдельную стопку, - он не желал мне
добра, просто не глядя выбрал папку из полутора тысяч таких же, но я в числе еще
десятерых человек остался в Моздоке, а Вовка и Кисель улетели этим же днем. Я
хотел быть с ними, просил майора меня отправить, но он оказался неумолим.
И я пропустил май 96-го. Потом старшина дважды пробивал мне отпуск.
Потом заболел отец. Потом он умер. И в августе я не попал в бойню.
Эти люди провели меня по жизни, как по минному полю, и я оказался живой,
хотя этого быть не должно. Видит бог, я ни разу не косил, не юлил, не отвиливал.
Приказывали - ехал, приказывали - шел, приказывали - служил. Судьба сама
выводила меня из войны.
Но система упорно и уверенно исправляла эти ошибки судьбы. Словно прошел
через минное поле - все, вырвался, выжил, - но на краю стоят комендант со
следователем и багром, чтобы самим не подорваться, заталкивают тебя обратно на
мины - давай, парень, звездуй, это твой долг. Тебе нельзя жить. Не имеешь права.
Служи. И по возможности подыхай.
Этот капитан в окошке - какая ему разница, поставил печать и забыл.
Все, я уже на войне.
Нет, изловил дезертира.
Коменданту какая разница - восемнадцатилетний сопляк. Не косит, не просится
ближе к дому, едет обратно. Армии сильно поплохеет из-за моих десяти дней? Ведь
мог же не сажать.
Нет. Посадил. Прикрыл задницу.
Следак этот. Клепа. Восстановил справедливость. Соблюл закон.
Покарал преступника. Укатал пацана в кутузку.
Теперь еще и три года дисбата. А потом еще и свой год дослуживать - срок
отсидки в срок службы не входит. Итого четыре.
Главное - за что? За десяток лишних дней жизни?
Следователь снова залез в портфель, протянул пустой лист:
- На, пиши:
- Что?
- Явку с повинной.
- Я не являлся с повинной. Я не лыжник. Отпустите меня, товарищ капитан? И я