"Исаак Эммануилович Бабель. Конармия " - читать интересную книгу автора

- Здравствуй, друг, - ответил Барсуцкий, - ты ведь зверь, пересадить
надо дьякона...
- Поинтересуюсь узнать, - визгливо сказал тогда казак, и верхняя губа
его вздрогнула, поползла и затрепетала над ослепительными зубами, -
поинтересуюсь узнать, подходяще ли оно нам, или неподходяще, что когда враг
тиранит нас невыразимо, когда враг бьет нас под самый вздох, когда он виснет
грузом на ногах и вяжет змеями наши руки, подходяще ли оно нам -
законопачивать уши в смертельный этот час?
- Стоит Ваня за комиссариков, - прокричал Коротков, кучер с первой
телеги, - ох, стоит...
- Чего там "стоит"! - пробормотал Барсуцкий и отвернулся. - Все мы
стоим. Только дела надо делать форменно...
- А ведь он слышит, глухарь-то наш, - перебил вдруг Акинфиев, повертел
кнут в толстых пальцах, засмеялся и подмигнул дьякону. Тот сидел на возу,
опустив громадные плечи, и двигал головой.
- Ну, трогай с богом! - закричал лекарь с отчаянием. - Ты мне за все
ответчик, Иван...
- Ответить я согласен, - задумчиво произнес Акинфиев и наклонил
голову. - Сидай удобней, - сказал он дьякону, не оборачиваясь, - еще удобней
седай, - повторил казак и собрал в руке вожжи.
Телеги выстроились в ряд и одна за другой помчались по шоссе. Впереди
ехал Коротков, Акинфиев был третьим, он свистел песню и помахивал вожжей.
Так отъехали они верст пятнадцать и к вечеру были опрокинуты внезапным
разливом неприятеля.
В этот день, двадцать второго июля, поляки быстрым маневром исковеркали
тыл нашей армии, ворвались с налета в местечко Козин и пленили многих бойцов
из состава одиннадцатой дивизии. Эскадроны шестой дивизии были брошены в
район Козина для противодействия противнику. Молниеносное маневрирование
частей искромсало движение обозов, ревтрибунальскне телеги двое суток
блуждали по кипящим выступам боя, и только на третью ночь они выбились на
дорогу, по которой уходили тыловые штабы. На этой дороге в полночь я и
встретил их.
Окоченевший от отчаяния, я встретил их после боя под Хотином. В бою под
Хотином убили моего коня. Потеряв его, я пересел на санитарную линейку и до
вечера подбирал раненых. Потом здоровых сбросили с линейки, и я остался один
у развалившейся халупы. Ночь летела ко мне на резвых лошадях. Вопль обозов
оглашал вселенную. На земле, опоясанной визгом, потухали дороги. Звезды
выползли из прохладного брюха ночи, и брошенные села воспламенялись над
горизонтом. Взвалив на себя седло, я пошел по развороченной меже и у
поворота остановился по своей нужде. Облегчившись, я застегнулся и
почувствовал брызги на моей руке. Я зажег фонарик, обернулся и увидел на
земле труп поляка, залитый моей мочой. Записная книжка и обрывки воззваний
Пилсудского валялись рядом с трупом. В тетрадке поляка были записаны
карманные расходы, порядок спектаклей в краковском драматическом театре и
день рождения женщины по имени Мария-Луиза. Воззванием Пилсудского, маршала
и главнокомандующего, я стер вонючую жидкость с черепа неведомого моего
брата и ушел, сгибаясь под тяжестью седла.
В это время где-то близко простонали колеса.
- Стой! - закричал я. - Кто идет?
Ночь летела ко мне на резвых лошадях, пожары извивались на горизонте.