"Исаак Эммануилович Бабель. Конармия " - читать интересную книгу автора

В это время мы, четвертый эскадрон, сидели в лесу. Там, в лесу, мы
дождались неравного боя между Пашкой Труновым и майором американской службы
Реджинальдом Фаунт-Ле-Ро. Майор и три его бомбометчика выказали уменье в
этом бою. Они снизились на триста метров и расстреляли из пулеметов сначала
Андрюшку, потом Трунова. Все ленты, выпущенные нашими, не причинили
американцам вреда; аэропланы улетели в сторону, не заметив эскадрона,
спрятанного в лесу. И поэтому, выждав с полчаса, мы смогли поехать за
трупами. Тело Андрюшки Восьмилетова забрали два его родича, служившие в
нашем эскадроне, а Трунова, покойного нашего командира, мы отвезли в
готический Сокаль и похоронили его там на торжественном месте - в
общественном саду, в цветнике, посредине города.


Иваны

Дьякон Аггеев бежал с фронта дважды. Его отдали за это в Московский
клейменый полк. Главком Каменев, Сергей Сергеевич, смотрел этот полк в
Можайске перед отправкой на позиции.
- Не надо их мне, - сказал главком, - обратно их в Москву, отхожие
чистить...
В Москве кое-как сбили из клейменых маршевую роту. В числе других попал
дьякон. Он прибыл на польский фронт и сказался там глухим. Лекпом Барсуцкий
из перевязочного отряда, провозившись с ним неделю, не сломил его упорства.
- Шут с ним, с глухарем, - сказал Барсуцкий санитару Сойченко, - подыщи
в обозе телегу, отправим дьякона в Ровно на испытание...
Сойченко ушел в обоз и добыл три телеги: на первой из них сидел кучером
Акинфиев.
- Иван, - сказал ему Сойченко, - отвезешь глухаря в Ровно.
- Отвезти можно, - ответил Акинфиев.
- И расписку мне доставишь в получении...
- Ясно, - сказал Акинфиев, - а какая в ней причина, в глухоте его?..
- Своя рогожа чужой рожи дороже, - сказал Сойченко, санитар. - Тут вся
причина. Фармазонщик он, а не глухарь...
- Отвезти можно, - повторил Акинфиев и поехал следом за другими
подводами.
Всего собралось у перевязочного пункта три телеги. На первую посадили
сестру, откомандированную в тыл, вторую отвели для казака, больного
воспалением почек, на третью сел Иван Аггеев, дьякон.
Исполнив все дела, Сойченко позвал лекпома.
- Поехал наш фармазонщик, - сказал он, - погрузил на ревтрибунальных
под расписку. Сейчас трогают...
Барсуцкий выглянул в окошко, увидел телеги и кинулся из дому, весь
красный и без шапки.
- Ох, да ты его зарежешь! - закричал он Акинфиеву. - Пересадить надо
дьякона.
- Куда его пересадишь, - ответили казаки, стоявшие поблизости, и
засмеялись. - Ваня наш везде достанет...
Акинфиев с кнутом в руках стоял тут же, возле своих лошадей. Он снял
шапку и сказал вежливо:
- Здравствуйте, товарищ лекпом.