"Исаак Эммануилович Бабель. Конармия " - читать интересную книгу автора

Буденный в красных штанах с серебряным лампасом стоял у дерева. Только
что убили комбрига два. На его место командарм назначил Колесникова.
Час тому назад Колесников был командиром полка. Неделю тому назад
Колесников был командиром эскадрона.
Нового бригадного вызвали к Буденному. Командарм ждал его, стоя у
дерева. Колесников приехал с Алмазовым, своим комиссаром.
- Жмет нас гад, - сказал командарм с ослепительной своей усмешкой. -
Победим или подохнем. Иначе - никак. Понял?
- Понял, - ответил Колесников, выпучив глаза.
- А побежишь - расстреляю, - сказал командарм, улыбнулся и отвел глаза
в сторону начальника особого отдела.
- Слушаю, - сказал начальник особого отдела.
- Катись, Колесо! - бодро крикнул какой-то казак со стороны.
Буденный стремительно повернулся на каблуках и отдал честь новому
комбригу. Тот растопырил у козырька пять красных юношеских пальцев, вспотел
и ушел по распаханной меже. Лошади ждали его в ста саженях. Он шел, опустив
голову, и с томительной медленностью перебирал кривыми, длинными ногами.
Пылание заката разлилось над ним, малиновое и неправдоподобное, как
надвигающаяся смерть.
И вдруг на распростершейся земле, на развороченной и желтой наготе
полей мы увидели ее одну - узкую спину Колесникова с болтающимися руками и
упавшей головой в сером картузе.
Ординарец подвел ему коня.
Он вскочил в седло и поскакал к своей бригаде, не оборачиваясь.
Эскадроны ждали его у большой дороги, у Бродского шляха.
Стонущее "ура", разорванное ветром, доносилось до нас.
Наведя бинокль, я увидел комбрига, вертевшегося на лошади в столбах
густой пыли.
- Колесников повел бригаду, - сказал наблюдатель, сидевший над нашими
головами на дереве.
- Есть, - ответил Буденный, закурил папиросу и закрыл глаза.
"Ура" смолкло. Канонада задохлась. Ненужная шрапнель лопнула над лесом.
И мы услышали великое безмолвие рубки.
- Душевный малый, - сказал командарм, вставая. - Ищет чести. Надо
полагать - вытянет.
И, потребовав лошадей, Буденный уехал к месту боя. Штаб двинулся за
ним.
Колесникова мне довелось увидеть в тот же вечер, через час после того,
как поляки были уничтожены. Он ехал впереди своей бригады, один, на буланом
жеребце и дремал. Правая рука его висела на перевязи. В десяти шагах от него
конный казак вез развернутое знамя. Головной эскадрон лениво запевал
похабные куплеты. Бригада тянулась пыльная и бесконечная, как крестьянские
возы на ярмарку. В хвосте пыхтели усталые оркестры.
В тот вечер в посадке Колесникова я увидел властительное равнодушие
татарского хана и распознал выучку прославленного Книги, своевольного
Павличенки, пленительного Савицкого.


Сашка Христос