"Виталий Бабенко. Переписка (Сборник "НФ-19")" - читать интересную книгу автора

осторожнее. Кстати, вот я слово "письмо" упомянула. Ведь неспроста. У нас
с тобой действительно "почтовая переписка" получится. Как в старые добрые
времена. Только идти письма будут все дольше и дольше. Хорошо хоть, что
рассчитывать сроки просто: это письмо ты получишь через десять дней, а
ответ у меня на столе будет через три недели, потом придется ждать два с
лишним месяца, потом больше полугода... Так все и пойдет.
Умницы ваши связисты. Я не знаю, что было бы, если б каждый сеанс могла
видеть твое лицо, слышать твой голос, как в обычном видео. Наверное, сошла
бы с ума. А так - все очень мило: фотописьмо, знакомый почерк.
Ты знаешь, какая мысль пришла мне в голову? Все-таки техника крадет у
нас большую долю человеческого. Ведь вот, скажем, эпистолярный жанр.
Утеряли мы способность к нему (пример тому - это письмо: сумбурное,
бессвязное, утяжеленное какое-то, попросту некрасивое), утеряли напрочь.
Возьми, к примеру, XVIII век прошлой эры. Почитаешь чью угодно переписку -
завистью исполнишься. Настоящее искусство было - писать письма: близким,
друзьям, возлюбленным. Но прошло каких-нибудь двести лет, и телефон
быстренько свел его к абсурду. А уж видео и вовсе прикончило. Но что
прикончило, если разобраться? Великое благо письменного общения, можно
ведь и так повернуть? Именно великое благо.
Словом, нет, никакой не пережиток наша с тобой переписка - чудный
подарок разлуки. Я даже думаю, зря написала, будто знать сроки ответов -
приятно. Скучно, а не приятно. Вот если бы письма приходили неожиданно! Я
б даже почтовый ящик завела и от автотипа отказалась: так и бегала бы
каждый день к двери - не пришло ли? Не видно ли белого уголка? А на
штемпеле значилось бы: "Космос... "Гонец"...
Смотри-ка! Написала уже вон сколько, а о малыше нашем - ни слова.
Интересно, кстати, долго мы будем его малышом звать? Он ведь большой уже.
А теперь, как ты улетел, и вовсе взрослеть будет по часам. Может быть, это
взросление уже началось: последнее время он сам не свой ходит (как ты
понимаешь, и я тоже, или я об этом уже писала?). Первые дня два гордился и
заносился страшно. Один раз даже подрался - впервые за девять лет жизни!
Кто-то там из его приятелей как-то не так о тебе отозвался, ну и наш
Славик измолотил его - будь здоров. Я, естественно, сына отругала, с
матерью того мальчишки пришлось объясняться, но в душе все-таки
порадовалась: значит, умеет за отца постоять. Домой-то пришел - я ахнула:
весь в синяках, глаз заплыл, прихрамывает (немудрено, что досталось;
комплекция, сам знаешь, хилая, не в тебя - в меня), зато сияет, как месяц
ясный.
Однако гордости и ликования его ненадолго хватило. Все больше унылый
ходит, тоскливый такой, ест мало, спит плохо - смотреть жалко. Я даже
побаиваюсь за его успехи в школе: конец седьмого семестра на носу, а он
вроде бы заниматься меньше стал. Разумеется, я не устаю твердить ему, что
теперь он должен еще лучше учиться, что слава отце только новые
обязательства накладывает, что астрономия - само собой (он ведь после
твоего старта телескоп вздумал сооружать - чтобы следить за "Гонцом"), но
остальные предметы запускать не следует... Вроде бы призадумался Славик, а
все-таки вижу я: какая-то мысль его особенно занимает, но какая - не
говорит.
Что тебе еще написать? Жду июля. По всем расчетам, малышка числа 18-го
должна родиться. А до той поры буду жить двумя заботами - о Славике и о