"Виталий Бабенко. Музей человека (Сб. "Музей человека")" - читать интересную книгу автора

Да постой же, наконец, гузь чертова! Что за мдень ты варить вздумала? - не
связанные друг с другом вопросы и странные книжные слова вылетали из
Игоряши, как гильзы из магазина винтовки.- Что вообще здесь происходит?!
Жена повернулась и невидяще посмотрела на Игоряшу.
- Вы, гражданин, постеснялись бы скандалить в музее,- тускло сказала
она.- Место государственное, охраняемое. Я на службе препаратором работаю.
Вот воск варю.
- Какой такой воск? Хря! Для чего?
- Воск обыкновенный, восковой. Для главного экспоната. Восковую фигуру
будем лепить.- Тут в глазах жены зажглись искорки уважения и любви.-
Товарищ Игорь И. в любимом кресле в полный рост.
- Так ведь я и есть Игорь И. в полный рост! Не узнаешь, что ли, флюга?
- взорвался Игоряша.- Воск-то зачем? Вот он, муж,- живой перед тоб.ой.
Игоряша я!
Тут две могучие лапы каменно пали Игоряше на плечи, а чья-то костлявая
лапка впилась в шевелюру. Игоряша извернул голову и боковым зрением увидел,
что держат его все та же престарелая караулыцица и ражий полулысый детина в
черной тройке и при бабочке. За ухом его торчали кронциркуль, линейка и
карандаш.
- Вот он где! - с интервалом в терцию запели старуха и детина (как
выяснилось впоследствии - лаборант).- А мы его ищем, с ног сбились. Не
брыкайся, дядя, сейчас мерку снимем, и хорош. А фарфоровые глаза подобрать
и конский парик - это пара пустяков. Момент. Вот и все. Можешь гулять.
- Как это - "гулять"? Что значит - "гулять"? Олмля вам! Я здесь живу и
никуда уходить не собираюсь. Квартира - моя, и музей, стало быть,- мой.
Вон, табличка на двери - читали?
- Музей государственный,- подала ровный голос жена. - Но вообще случай
из ряда вон выходящий. С одной стороны, прототип сделал свое дело, прототип
может уходить. А с другой - текстовик Карбованцев его к себе не пустит. У
него сейчас писчий запой: Петро Армавирович творит эпопею "Влесова книга
сионских мудрецов" - плод масонского заговора". Что же делать?
Игоряша сначала беленился, грозил вызвать милицию, потом, осознав
бесплодность угроз, начал просить, умолял не выгонять его из-под родного
крова. В конце он уже валялся в ногах у крепыша лаборанта и целовал
войлочные бахилы старухи караулыцицы.
Музейный совет долго совещался, куда-то звонил по телефону и наконец
вынес решение: прототипа за дверь не выставлять (Игоряшу с этой минуты так
и стали звать: Прототип, и он взял за правило послушно отзываться), а,
напротив, отвести ему жилое место в углу в прихожей, постелив там рогожку,
и определить на полставки швейцаром. Харч :- казенный.
Игоряша и рад: дом остался домом, жена - здесь же (хотя уже и совсем
не жена, а вдова, невеста лаборанта), Федосей жив. Прототип даже выговорил
себе право использовать ванну по прежнему назначению - в качестве кассы, и
вскоре там снова зазвенели монеты и зашуршали бумажки.
Первую ночь Игоряша-Прототип спал плохо. Ворочался на подстилке в
прихожей и с тоской вспоминал друзей-гуманитариев, которые теперь будут
навещать его нечасто, вспоминал генерал-доцента Карбованцева - с грустной
злостью: даже при всех своих связях он не сможет добиться отмены
предательского решения районной книжной конторы и превратить музей Игоряши
И. в прежнюю квартиру. Вспомнил той ночью Прототип и другое: откуда взялся